воплощение стихийного, природного, естественного начала, и в этом смысле он – сама «натуральность». Пройдёт десять лет, и Шарлотта Бронте недвусмысленно осудит стремление живописать образцы добродетели и вместилища порока: это характеры, не соответствующие правде жизни и правде искусства. Потом она будет отвергать всё искусственное, нарочито сконструированное, причём способность романтического восприятия жизни она сохранит и позже, о чём свидетельствует её оценка поэзии Эмили.
Вот что пишет об этом сама Шарлотта Бронте, рассказывая о событии, положившем начало литературной деятельности её и сестёр:
«Однажды осенью 1845 года я случайно обнаружила тетрадь со стихами. Это был почерк Эмили. Конечно, я не удивилась, зная, что она могла творить и пишет стихи. Я просмотрела их, и уже нечто большее, чем удивление, овладело мной, а именно – глубокое убеждение, что эти стихи не были ни обыкновенными виршами, ни походили на обычную женскую поэзию.
Они были лаконичны и жёстки, живы и искренни. А для меня они звучали особой музыкой, дикой, меланхолической и возвышенной (курсив мой. – М.Т.). Моя сестра Эмили была человеком необщительным, и даже самые близкие и дорогие ей люди не могли без спросу вторгаться в область её мыслей и чувств. Несколько часов потребовалось, чтобы примирить её со сделанным мною открытием, и дней – дабы убедить, что стихи её заслуживают опубликования»30.
Энн тоже писала стихи, которым, по словам Шарлотты, был присущ «свой пафос искренности и обаяния». Стихи были и у Шарлотты. Так почему бы не опубликовать поэтический сборник? Все приготовления легли на плечи Шарлотты как самой активной из сестёр. Прежде всего было решено печататься под мужскими псевдонимами. «Не подозревая в то время, что наша манера письма и мышления были, что называется, «неженственными», мы смутно понимали, что к писательницам в обществе относятся с предубеждением; мы замечали, что критики в своём неодобрении часто задевали их личность, а если были довольны, то льстили им, но лесть – не оценка»31, – напишет Шарлотта позднее. Им же хотелось, чтобы их работа была оценена серьёзно, без скидки на принадлежность к женскому полу, без оскорбительных намёков на «ограниченность» женского мышления. Издатели, которые согласились опубликовать «Стихотворения Керрера, Эллиса и Эктона Беллов» за авторский счёт, Эйлотт и Джонс, вступили в переписку с Шарлоттой в конце января 1846 года, а уже в конце мая небольшой сборник вышел в свет. В одном из июльских номеров литературно-критического журнала «Атенеум» появился довольно благосклонный отзыв на стихотворения трёх «братьев», причём самой высокой похвалы удостоился Эллис Белл (Эмили), «беспокойный дух» которого произвёл на свет «столь оригинальные»32стихотворения.
Склонность к поэзии сёстры унаследовали от преподобного Бронте, который ещё в 1813 году опубликовал небольшую книжку стихов «Деревенский менестрель: собрание стихотворений о природе», – склонность, но не дар, потому
E. Gaskell, v. I, p. 285.
Там же, p. 285–286.47
E. Gaskell, v. I, p. 295.
