style="font-size:15px;"> – Ага, попался!
И мой недоумевающий и слегка поникший Приап вздрогнул от щекотной ласки ее язычка. Тут уже я не сдержался и облегчился накопленным за время смены карточных позиций в точном соответствии с вытянутой картинкой на щеки, шею, грудь, с готовностью подставляемые ею под полновесные залпы моего орудия.
– Еще, еще, это так полезно, – просила она, стимулируя вышку моей скважины одной рукой, а другой растирая по всей поверхности тела свою добычу.
Потом мы лежали рядом на животах, как на нудистком пляже, я перебирал картинки, вспоминая пройденное, а она обняла меня за плечи, ласково ерошила волосы на моем затылке и комментировала из-за плеча:
– Вот так тебе нравится… А так мне… А так ты сделал мне больно, но приятно… А сюда ты так и не попал, не везет тебе в карты, в следующий раз пофартит…
Но больше я не посещал Монте-Карло – Мадам Крупье безусловно была искусной и достойной партнершей по забавной и увлекательной игре, но настоящего азарта я так и не испытал, а почувствовал себя в конце концов банкой питательного крема.
И к Тихоне охладел – уж совсем неказистой показалась она мне – стоящая в дверном проеме соседней комнаты, с провисшей грудью и животом и безобразно голым лобком, но так и остался с ней в дружеских, ненавязчивых отношениях.
Отличница
Мы уже третий час томились на профсоюзном собрании. Скуку неожиданно развеял Николай из соседнего отдела. Он наклонился ко мне и тихо спросил:
– Знаешь, Ян, я всегда на таких сборищах разглядываю представительниц слабого пола и думаю, неужели осталась хоть одна, которую кто-нибудь из наших орлов да не трахнул? И нашел-таки, – Николай повел глазом на сидящую впереди через два ряда. – И девка вроде фигуристая, особенно, наверное, грудь хороша, а по моим сведениям никто так и не заправил ей арапа. Как считаешь?
– А Тихоня?
– Этот мешок с бритой звездой? – ухмыльнулся Николай.
– Тогда, пожалуй, ты прав, только она, – согласился я после паузы, потому что перебрал в уме свой “послужной список”, в котором все-таки числился и предмет нашего обсуждения. Но зачем об этом было знать Николаю?
Она и впрямь слыла безнадежно неприступной среди местных ловеласов, потому что все попытки установить хоть какие-то отношения разбивались о глухую стену ее молчаливой нелюдимости.
Да и я не претендовал на роль Колумба этой “Америки” пока не попал с ней вместе в служебную командировку. На следующее утро после прибытия я встретил ее в коридоре гостиницы. Она шла в тренировочном, в обтяжку, трико, разрумянившаяся и даже непривычно улыбнулась мне.
– Бегаю… Тут парк недалеко… Присоединяйся, а то мне одной страшно, город чужой все-таки.
Так я, неожиданно для самого себя, стал физкультурником. Стояла золотая осень, парк тихо сбрасывал разноцветие листьев, я неспешно трусил по аллейкам, а она резво убегала вперед и возвращалась. Я чувствовал себя, как знаток на
