а она на пристани, рядом покачивался наш “Голубой Дунай” и я не верил, не желал верить, что затих ветерок касаний, что спета баллада объятий, что миновал девятый вал моего погружения и истечения, что иссяк родник ее орошения.
Я сидел у окна, неслась навстречу солнечная рябь реки, и с каждым ее поворотом я все сильнее осознавал, с чем я так стремительно расстаюсь.
Мисс Теплая Полянка открыла мне всю силу исполненного до конца желания, ее язык творил чудеса, отыскивая чувственные места, что таились и на дне ладони, и в ямке локтя, и под коленкой, и в центре попки. Жаль, сказала она, что любовь у нас происходит на природе, неуютно все-таки, побывал бы ты в атласных простынях или на шкуре медвежьей рядом с камином. А я был благодарен солнечному свету, я перестал стесняться, она избавила меня от комплекса, который возник у меня после первого моего позора в парке с соседкой-медсестричкой. Я увидел и рассмотрел женское тело, у нее оно было прекрасно, безупречно и я уже знал, какая встреча ждет мой язык за тем изгибом или этим.
А вот души своей она мне не открыла. Все мои естественные попытки узнать, кто она по жизни, натыкались на непроницаемое стекло отсутствующего взгляда.
– Зачем тебе это? – неохотно отозвалась она, и я понял, что лучше этой темы не трогать.
Я встретил ее через несколько лет. Задержался в гостях и возвращался домой на такси. У вокзала остановились на светофоре. Шофер кивнул головой в сторону моего окна:
– Не желаете?
Я проследил за его взглядом. На углу стояли несколько девиц, чье поведение оценивается общественностью на вес – как легкое. Среди них была и она.
Зелень накрашенных век, чернь блестящей мини-юбки, маска макияжа… И непроницаемое стекло отсутствующего взгляда.
Дар ли Божий твоя красота, Теплая Полянка, неужели только мои глаза открыты твоему миражу?
Я тебя сразу выбрала, сказала Теплая Полянка мне на прощание, сразу, как ты вошел в столовую, я же вижу нужного мне… Я и так ненасытная, а тут зудело у меня все внутри, как у мартовской кошки, а ты, дурачок, все по лесу меня таскал, полянку отыскивал, поставил бы меня на колени и отодрал бы в рот стоя, прямо на дороге…
А я замирал от твоей красоты…
Еще один эффект получился от нашей сказки в доме отдыха – на всю оставшуюся жизнь я не смотрю, я не вижу женщину иначе, как в сравнении с Теплой Полянкой. Любую приглянувшуюся встречную или при общении первого знакомства я невольно мысленно раздеваю, ставлю на ту полянку и рентген солнечных лучей высвечивает пусть безжалостно, но правдиво одно – желанно ли тело твое, отроковица иль матрона, и хочу ли я сделать тебя своей наложницей. Бывает и так, что я становлюсь Пигмалионом моей новой скульптуры, рабом моего нового идола и мысленно молю: “Снизойди до грязи моей, богиня! И ороси мое пылающее жаждой нёбо рта”.
Так же я оценил и свою благоверную по возвращении. Сравнение оказалось не в пользу моей половины, а уж мой герой, избалованный постоянно горячим приемом, оказался совсем нетверд
