приподняла ночную сорочку и тут же опустила её обратно.
– Посмотрел? – ехидно спросила она.
– Будешь меня дразнить, схлопочешь, – пригрозил я.
– Не буду, если ты покажешь мне свой, – Бекки указала на мои штаны. – Я давно его не видела.
– Идёт. Но ты первая.
– Как скажешь.
Сестра ответственно отнеслась к нашей новой игре. Она включила ночник и улеглась поперёк кровати в моей любимой раскоряченной позе. Между ног у неё была маленькая щель. Присмотревшись, я увидел, что внутри неё спрятано что-то вроде бледно-розовой раковины.
– У вас у всех такое?
– Такое красивое только у меня. Тебе нравится?
– Очень. Можно, я её пощупаю?
– Конечно.
Я приоткрыл розовые створки, чувствуя приятное волнение. Оно охватило всё моё тело, но особенно сильно ощущалось в трусах.
– Потрогай внутри, – попросила Бекки.
Я осторожно поводил в ней пальцем. Затем, расхрабрившись, проделал это более уверенно. «Раковина» стала влажной. Бекки откинула голову и громко запыхтела.
– Тебе больно?
– Мне хорошо. Сделай так ещё.
Я с готовностью возобновил прерванное занятие. Под моей ладонью, Бекки попеременно стонала и довольно урчала. Мне нравились издаваемые ей звуки и я с удвоенным старанием дразнил набухшую «раковину». В процессе нашего общения, мне захотелось целоваться. Я по-хозяйски залез на Бекки и впился в её пухлые губы. Они с радостью откликнулись. Мы ещё никогда не целовались, как взрослые и этот новый вид поцелуя оказался необычайно приятен. Напоминая о нашем договоре, руки Бекки нырнули в мои пижамные штаны. Я охотно их снял. Мне было чем похвастаться: вчера, производя контрольный замер, я обнаружил, что моя мужская гордость увеличилась на два линейкиных деления.
– Надо же, как он вырос! – подтвердила Бекки. – Раньше он был намного меньше.
Я одобрительно погладил её по голове. Ум Бекки был бесспорен. Она не умела читать и писать, но в главном разбиралась безошибочно. Доказывая моё предположение, она подняла голову и ласково спросила:
– Хочешь, я его поцелую?
– Да.
Её губы были чудом, но подаренное ими наслаждение продлилось недолго. Бекки отодвинулась и спряталась в своей сорочке.
– Ты чего?
– Вспомнила о твоей подружке.
– Какой подружке?
– Той, что припрётся в субботу. Беверли «Мямле».
Мне вспомнилось её белое, испачканное платье и полные слёз, голубые глаза. Перед этим они чуть не вылезли на лоб, когда, в знак нашей любви, я предложил ей снять трусы.
– Она – зануда и плакса, – подвёл я итог. – И вообще меня не понимает.
– Я давно тебе об этом говорила, – обрадовалась моему прозрению Бекки. – Только сестра знает, что тебе нужно. И как.
Я
