бочки, заполонив дорогу. Крестьяне, что толкались на мосту, кинулись ловить разбежавшийся товар. Бабы визжали, уклоняясь от летящих на них бочек. Мальчишки хохотали и прыгали в грязи. Извозчики, лишённые возможности проезда, на все лады костерили неудачника. С Соборной площади тянулся народ – поглазеть на весёлое зрелище.
Аладьин вытянул шею и невольно рассмеялся, наблюдая, как убегающий от бочки паренёк лихо вскарабкался на фонарный столб. И тут Василий увидел ЕЁ…
Она стояла на крыльце двухэтажного каменного здания возле моста. И весело хохотала над сидящим на столбе пареньком.
Аладьин, точно под гипнозом, потянулся в её сторону и чуть не вывалился из экипажа. Подумать только! Он и предположить не мог, что в далёком уездном городе живут такие красивые барышни!
Она была, какая-то неземная. Точно сошедшая с полотна художника, где весь мир выполнен неровными мазками, на фоне которых она светилась так отчётливо и ярко, что невозможно было глаз отвести.
Уже освободился мост. И тронулся их экипаж. А Василий всё задирал назад голову, чтобы продлить это счастливое мгновение. Пока Новоселецкий не одёрнул его:
– Что там такое, Василий Кириллович? Кого Вы высматриваете?
Второй полицейский участок на Береговой улице Аладьин посетил, как во сне. Пока Митрофан Иванович строго говорил с надзирателем, отчитывая того за какие-то провинности, Василий сидел на лавке с глупым выражением лица и тихо улыбался. А перед глазами его летали радужные круги, как, если бы он долго смотрел на солнце…
Возвращались той же дорогой. И Аладьин с нетерпением ждал приближения того места, где часом раньше на него снизошла благодать. Разумеется, диковинной красавицы там уже не было. По улице, мимо каменного дома сновали горожане, жизнь уездного города текла своим чередом, ничем не примечательно.
Василий грустно вздохнул и подумал: «А, может, мне это привиделось?» Но, на всякий случай, спросил Новоселецкого:
– А чей это дом?
– Купца Ахметова.
Угол ул. Уфимской и ул. Сибирской. Дом купца Ш. Ахметова.
Обогнули площадь с главным городским храмом Христорождественским и выехали на улицу Большую. Пересекая Исетскую, Аладьин покосился на дом купца Кузнецова; там во дворе между столбов полоскалось на ветру выстиранное бельё, видимо, на новой верёвке.
По левую сторону проплыло здание духовного училища с Покровской церковью, а следом – могучие синие купола женского Одигитриевского монастыря. Впереди замаячила уже знакомая Аладьину дорога, ведущая мимо кладбища к железнодорожной станции.
Христорождественский собор
Ул. Большая. Одигитриевский монастырь.
– Четвёртый участок самый тяжёлый, – признался Новоселецкий, – Это привокзальная часть. Сейчас увидите, какое это печальное зрелище: строения исключительно деревянные, улицы не распланированы,
