главной причиной отказа моего господина был и остаётся религиозный вопрос. Лютеранская церковь не приемлет государыни-королевы с православным вероисповеданием.
– Что Вы, любезный друг! Этот брак ничем не оскорбит канонов лютеранской церкви, – елейным голосом возразил Павел, – Ведь мы можем условиться о том, что юная королева будет довольствоваться отдельной церковью, маленькой, расположенной в своих апартаментах.
– Как же многочисленные религиозные обряды и церемонии, на которых король обязан присутствовать вместе с королевой? – продолжал настойчиво Клингспор.
– Мы всё уладим. Она непременно будет присутствовать на них, как положено.
– Но, будучи православного вероисповедания, она не может открыто присутствовать на наших богослужениях! Ведь она не причащалась по лютеранскому обряду.
– Друг мой, нет ничего, что могло бы оказаться невозможным для таких великих держав, как наши. Мы с Вами можем договориться о том, что королева станет причащаться сообразно с лютеранским обрядом, – юлил Павел, пускаясь на неожиданные уступки.
– Я Вас не понимаю, Ваше императорское Величество, – опешил посол.
– Я хочу дать Вам понять, что не буду чинить препятствий тому, чтобы моя дочь могла причащаться согласно Вашим правилам, если это будет необходимо для ведения королевских церемоний.
– Но… для этого она должна быть лютеранкой!
– А Вы не торопитесь, мой дорогой друг. Если будет угодно королю Густаву и Евангелической церкви, чтобы их королева стала лютеранской веры, то я не стану тому строить возражения. Но только не сразу, а спустя какое-то время. Если Александра Павловна, будучи королевой Швеции, ознакомившись с обрядами и канонами, изволит сама принять такое решение.
Шведский посол вытаращил глаза. Кажется, император готов был пообещать всё, что угодно, лишь бы сделка состоялась. И его лёгкие обещания на такие серьёзные темы определённо настораживали Клингспора и ставили в тупик. Он отказывался верить русскому царю, понимая, что где-то кроется подвох. Но где именно, понять не мог, оттого нервничал и оборонялся ещё активнее.
Павел, в свою очередь, начинал терять терпение. Он не понимал, какого ещё рожна надо этому упрямому ослу?! Итак уже он пообещал ему всё, что только можно было пообещать! Он даже, спустя какое-то время, согласился на то, что невеста может отказаться от православия ещё до свадьбы, чем ещё больше напугал Шведского дипломата.
Чувствуя, что не может нащупать слабое место посла и вывести его хоть на какие-то соглашения, Павел пустил в ход вторую часть своего дипломатического спектакля; а именно – пригласил в кабинет супругу Марию Фёдоровну.
Мария Фёдоровна, не имеющая никакого опыта в дипломатии, разумеется, была невероятно «ценным» соратником! Она взялась за переговоры со свойственной ей житейской позицией. И принялась подробно описывать все достоинства дочери, демонстрируя Клингспору журналы
