даже под пытками! И потому посол мужественно держал осаду, оставаясь непреклонным в отказе от бракосочетания, даже когда Павел, в полном отчаянии от осознанного провала, пообещал ему невероятное – что отнятая у Дании Норвегия будет прибавлена им к приданому Сашеньки.
Расставаясь, Павел вынужден был признать, что ему так и не удалось достигнуть результатов там, где потерпела поражение его мать.
12 декабря 1796 года
Зимний дворец
Удручённый дипломатическим фиаско Павел заперся в кабинете. Он в десятый раз взвешивал все «за» и «против», восстанавливал в памяти все сказанные фразы. И ничего не понимал! Почему? Почему ему не удалось добиться своего? Ведь, он готов был принять все условия, выдвигаемые Шведским королем. Даже больше! Но в итоге не сдвинулся ни на йоту! Чертовщина! Мистика какая-то.
Заикнувшись о мистике, Павел вспомнил о тетрадках монаха Авеля. Достал их из ящика стола и перечитал. Задумался: а что, если, всё мистически предначертано свыше? И исход его переговоров с Клингспором заранее был обречён небесами на провал? Ах, если бы можно было знать будущее!
Павел открыл дверь и громко крикнул:
– Алексея Куракина ко мне! Живо!
12 декабря 1796 года комендант Шлиссельбургской крепости получил письмо от князя Куракина с повелением немедленно прислать в Зимний дворец арестанта Васильева.
Спустя несколько часов инок Авель, он же арестант Васильев, сидел напротив Павла в кабинете и робко взирал на императора. Павел с радушной улыбкой скрестил пальцы рук:
– Ко мне в руки попала книга, в коей ты осмелился предречь кончину императрицы Екатерины. Я прочёл сие сочинение. И должен выразить восхищение твоим талантом, ибо Екатерина умерла, и всё случилось так, как описано в твоей книге.
Авель почтительно склонил голову и перекрестился, желая покойной государыне царствия небесного. Павел продолжал:
– Скажи мне, монах, каким образом получаешь ты известия о событиях, никому не известных и ещё не случившихся?
– То не моя заслуга, – скромно ответил Авель, – Даруется мне свыше Господом нашим вездесущим видения. Во сне, как на яву, вижу я людей, события с ними творящиеся. Вижу даты и сроки.
– А были у тебя, кроме смерти царицы, другие видения?
– Были, государь, – сознался монах, – Пока пребывал я в заточении, ежедневно неистово молился. И посылал мне Господь за моё смирение сны разные о судьбе отечества и царей.
У Павла разгорелись глаза:
– Обещаю помиловать тебя и отпустить, если откроешь мне тайные свои сны и видения.
Монах опустил глаза и замолчал.
– О чём ты думаешь, Авель? Ты не хочешь на свободу?! – возмутился Павел.
– Свобода, государь, не в широком поле, а в умах наших и в сердце. А на просьбу
