его игрушечное ружье стреляло желудями) мальчик получил от дяди – Павла Алексеевича, который учил племянника не только грамоте и французскому языку, но и приемам охоты и ориентирования на местности.
Многим обязан своему дяде и Алексей Шахматов – выдающийся лингвист, разработчик исторической морфологии русского языка. После смерти родителей – сенатора Александра Шахматова и выпускницы Екатерининского женского института в Петербурге Марии Козен, шестилетнего мальчика, а также его брата и сестру в 1871 году взял на воспитание родной дядя – Алексей Алексеевич, получивший образование в Германии в Гейдельбергском университете. В родовом имении Губаревка Саратовской губернии он занимался с племянниками музыкой, сам сочинял романсы и шуточные музыкальные пьески. Французский, английский, немецкий и латинский языки детям преподавала тетя – Ольга Николаевна.
2.2. «Его учитель чистый был француз…» («галльские» особенности дворянского воспитания)
Одной из примечательных особенностей воспитания «суверенной личности» в дворянских усадьбах являлся его весьма ощутимый «галльский» оттенок. Исторически сложилось так, что во второй половине XVIII – начале XIX веков воспитанием и образованием молодых помещиков занимались иностранные гувернеры, в основном французские. Увлечение всем «галльским» начинается со времен царствования Елизаветы Петровны, когда французский становится «королем языков» Сама императрица владела этим языком свободно и охотно общалась на нем с французскими дипломатами и иностранными делегациями. Это оказалось вполне достаточно для того, чтобы в придворном обществе Франция вошла в моду, и скоро все, кто хотел быстрого продвижения по служебной лестнице, стали изъясняться исключительно по-французски. В дворянских усадьбах появились и первые гувернеры-французы. А после французской революции 1789 – 1793 гг., когда в России обосновалось множество соотечественников Руссо и Вольтера, их фигуры стали такой же обыденностью в дворянских поместьях, как и французские любовные романы в библиотечках мечтательных барышень.
Среди французских эмигрантов было немало титулованных особ: «Их оказалось так много, что даже провинциальный помещик средней руки, желающий, чтобы у детей был настоящий французский „прононс“ и блестящие манеры, мог „выписать“ за небольшие деньги хоть маркиза. Такой маркиз де Мельвиль жил, к примеру, в 1790-х годах в Пензенской губернии у помещика Жиздринского, скромного владетеля 300 душ» (из исследования Веры Боковой «Отроку благочестие блюсти… Как наставляли дворянских детей»).
Литературный критик XIX века Михаил Дмитриев рассматривал истоки такой невиданной популярности французских наставников, прежде всего, в лингвистической плоскости: «Довольно было хорошо говорить по-французски, чтобы быть принятым в лучших домах, но никакое просвещение,
