style="font-size:15px;"> – Я никогда не думала, что буду скучать по стольким вещам.
И не думала, что столько потеряю.
– Моя старшая сестра вечно жаловалась на них, мол, нет никого хуже туристов, – рассказывает Хоуп. – Она работала официанткой в рыбном ресторане на пирсе Санта-Моники.
– Вы оказались в Техасе вместе?
После дня Зеро людей начали запихивать в лагеря, построенные в основном на побережьях, где было опаснее всего. Таким образом Волки хотели разбить как можно больше семей. Я оказалась из тех немногих, кому повезло: меня оставили в своем родном городе.
Бабушка – с одной стороны, дедушка – с другой, пара блудных дядюшек… Не представляю, где они теперь. И живы ли вообще.
Хоуп не отвечает, и я впервые за время нашей беседы отвожу взгляд от океана. Хоуп подтягивает к себе колени, обхватывает их руками. Утыкается подбородком.
– Мне не дали попрощаться.
Не помню никого, кому бы такое позволили.
– И мне тоже. Ни с мамой, ни с бабушкой, ни с дедушкой.
Мама, правда, умерла задолго до войны.
– Никаких братьев или сестер?
– Единственный ребенок.
Берч был почти что членом семьи. Если бы до двадцати лет дожили мы оба, то Берч, наверное, действительно им бы стал.
– Иногда думаю, что так лучше, – добавляет Хоуп. – То есть проще. Не обязательно лучше.
Я не теряла ни братьев, ни сестер, но я ее понимаю. У меня сотни раз возникали похожие мысли: когда от сердца отрывают кусок за куском, быстро начинаешь жалеть о том, что еще помнишь, каково это – иметь целое сердце.
И никто не станет спорить, что целое бьется гораздо лучше разбитого.
Хоуп погружает пальцы ног в песок.
– Как темно, – произносит она. – Надо же!
Если бы не ломоть луны, зависший над горизонтом, мы очутились бы в кромешной тьме. Пора возвращаться на поляну – ветер набрал силу, стал холоднее. Можно разжечь костер, посидеть у огня.
– Жаль, что нельзя провести ночь у воды, – говорю я.
Меня совсем не тянет возвращаться к Алексе. Даже если она и в самом деле сбежала от жизни в Стае, она все равно помогла им изуродовать наш мир. Не то чтобы я не уважала ее смелость… здесь я отдаю ей должное.
Но Волки – хищники, и они заставили нас бояться.
Внезапно тишину разрывают резкие голоса.
Похоже, на поляне разразился скандал. Сперва громко возмущается Финнли, затем Алекса. У подножия огромного дерева уже полыхает пламя. А вдруг вместе с порывом ветра начался пожар?
Хоуп вскакивает на ноги и мчится к поляне, но мне туда совершенно не хочется.
Сколько бессонных ночей я провела, глядя в потолок и мечтая об Убежище… У меня и мысли не было, что здесь окажется бывший Волк. Но теперь остров – мой дом. Наш дом. Нравится мне это или нет, другой семьи у меня, вероятно, никогда не будет.
