оригинального будильника, который соединяется через Wi-Fi со счетом хозяина в банке, жертвуя той или иной организации определенную сумму каждый раз, когда хозяин решит подремать лишнего. Летающие будильники, будильники, готовые поджарить вам бекон на завтрак, будильник, по которому нужно со всей силы стучать кулаком, чтобы он перестал верещать…
Я просыпался раньше будильника, босиком выходил в коридор, чтобы не будить шарканьем домашних туфель Диану, и с какой-то гордостью заходил в свой кабинет с темными полосатыми обоями кофейного цвета, большим письменным столом из орехового дерева в классическом стиле и хрустальной люстрой внушительных размеров, которую так рекомендовала мне Диана.
Окна кабинета, обрамленные темными шторами цвета оливы, выходили на площадь Искусств, и, широко распахивая их по утрам, я пытался ощутить настроение города и будущего дня. Кабинет быстро наполнялся разными звуками: шумом проезжающих машин, смехом расходившейся под утро молодежи. Бессонная ночь не оставляла следов усталости на их беззаботных лицах. Мне нравились их непосредственность и смелость. Я улыбался вместе с городом.
В ранние часы площадь кажется будто сошедшей со старинной гравюры. В ней нет ничего лишнего, надуманного и ненужного. Площадь Искусств полностью оправдывает свое название, с достоинством демонстрируя классические фасады, строгие линии которых складываются в единый ансамбль. Горделиво взирающий на всех свысока желтый фасад Русского музея, спокойный и торжествующий. Чуть более скромный и не такой выдающийся внешне Михайловский театр, скрывающий свое изящество за внешней простотой. А как мне нравилось наблюдать за публикой, расходившейся после вечерних спектаклей! В обычные дни это были ничем не выделяющиеся люди, тут же сливающиеся с толпой на Невском. Но как же менялся их облик, если спектакли выпадали на особые даты, когда Петербург превращался в культурную столицу, – в эти дни за стенами театра скрывались самые состоятельные мужчины в строгих дорогих костюмах и светские львицы в изысканных украшениях. Женщины, приподнимая подол длинного платья, демонстрировали стройные ножки в элегантных туфельках. Мужчины галантно поддерживали своих спутниц и распахивали перед ними дверцы автомобилей. Молодые парочки спешили домой, торопливо огибая площадь.
Я закрывал дверь кабинета, чтобы не разбудить Диану, и распахивал окно, делая глубокий вдох. Я был счастлив. Доставал из ящика сигарету и закуривал, выпуская стройную струйку дыма в окно. В течение дня я не курил, не испытывая в этом необходимости, но утренняя сигарета была одной из моих слабостей, символом моего внутреннего диалога с самим собой и с городом.
Эта итальянская люстра с темными хрустальными подвесками не давала мне покоя. Ее выбирала Диана. Впрочем, она выбирала всё. У нее от природы был безупречный вкус, она с легкостью комбинировала цвета и всякие безделушки, неожиданно преображая интерьер и делая его удивительно гармоничным,
