намерениями, предвосхитили идею Европейского сообщества, хотя и под названием Соединенные Штаты Европы. По замыслу устроителей, после присоединения к ним стран Южной Америки и Канады можно было бы говорить о неком мировом союзе государств.
Не всегда головы зимовщиков были заняты столь масштабными вопросами. Так, однажды в кают-компании всерьез обсуждали проблему наличия души у судового кота по кличке Нансен (вероятно, получившего ее в силу высокого интеллекта) и возможности его допуска в царствие небесное вместе с остальными участниками экспедиции. Как и в обычной жизни, во льдах антарктических морей дистанция от великого до смешного была неизменно короткой.
Хотя Данко держался очень мужественно, для Кука неизбежность летального исхода была очевидной. Это произошло 5 июня, еще в преддверии зимнего солнцеворота, задолго до завершения полярной ночи. В соответствии с принятыми на море традициями, тело усопшего было зашито в саван из грубого судового брезента и спустя двое суток после смерти доставлено на санях к ближайшей майне, прорубленной в молодом льду, затянувшем недавнее разводье. После того как Жерлаш сказал короткую речь, покойника опустили в море с грузом, привязанным к ногам. Хотя, по мнению Кука, смерть Данко не была фатальной – в других условиях он продолжал бы жить и даже нести службу, – общее состояние людей продолжало ухудшаться. Душевное состояние матроса Толефсена оказалось настолько опасным, что однажды он предпринял попытку побега с судна, и морякам пришлось разыскивать несчастного в окрестных торосах. А между тем признаки цинги у зимовщиков стали появляться все чаще и чаще. В условиях полной неизвестности и отрыва от цивилизованного мира с развитием массовых заболеваний судьба 17 человек становилась все более непредсказуемой. Ситуация, которую спровоцировало своими действиями неопытное руководство, определялась уже не приказами сверху, а инициативой неформальных лидеров – так случалось в полярных экспедициях не однажды. Именно это и позволило преодолеть возникшую безысходность.
«Тринадцать месяцев простояли мы во льдах… – вспоминал позднее Амундсен. – Двое из наших матросов сошли с ума. Ни один человек не избегнул цинги, и все, за исключением троих, впали в полное истощение от этой болезни. Это заболевание цингой было большим бедствием. Доктор Кук и я, мы оба знали из описаний арктических путешествий, что этой болезни можно избежать потреблением в пищу свежего мяса. Поэтому после ежедневной работы мы провели немало трудных часов, охотясь за тюленями и пингвинами… Однако начальник экспедиции питал к этому мясу отвращение, доходившее до нелепости. Он не только отказывался есть его сам, но и запретил всей команде. В результате мы все заболели цингой. Начальник экспедиции и капитан заболели так тяжело, что оба слегли и написали свои завещания. Тогда руководство экспедицией перешло ко мне. Я тотчас же выбрал немногих еще трудоспособных людей и велел откопать тюленьи туши… Все бывшие
