в квартиру. Включил в коридоре свет. Сделал пару шагов. Осмотрелся. Никого нет.
Вошел в ванную комнату и открыл кран. Попил, умылся. За дело.
Кухонным ножом вспорол одеяла, подушки, диван, порезал расписные обои. Творчески разбросал книги и фотографии. Технично разбил пару декоративных ваз. Переломал полки в шкафу. Сделал мелкий надкол кафеля в ванной.
Вдоволь наигравшись, я вошел в спальную комнату. Там стояла огромная кровать в прованском стиле и кресла в белых цветах. Фактурная отделка стен впечатляла. Овальное зеркало висело напротив. Я врезал по нему кулаком. На пол посыпались стекла. Встряхнул руку и ощутил острую боль в кисти. Вытер об одеяло кровь. Вернулся в ванную, чтобы омыть руку под холодной струей.
Пожалуй, все? Теперь нужно открывать клад. Михаил Аркадьевич раз в год снимает суммы с чужих счетов и пересылает деньги на острова. Рубли в его доме встречаются редко.
По возвращении пьяный Михаил Аркадьевич будет премного шокирован. Полицию он не вызовет. А если вздумает, то сильно пожалеет. Ему будет сложно объяснить, почему банкир среднего звена хранит столько шальных денег. Да и сам хмельной хозяин в разбитой квартире явно вызовет сомнения у ребят из правоохранительных органов. Поэтому Михаилу Аркадьевичу останется довольствоваться лишь крепким сном. Чтоб поутру все хорошенько обдумать.
Под кроватью я нащупал напольный шов. Поддел отверткой деревянную доску, особый настил. Высота от пола до потолка в каждой из комнат была одинакова, но здесь она явно отличалась на десять сантиметров. В спальной комнате под вырезной доской была пустота для хранения ценных вещей. Кстати, в прованском доме вы никогда не увидите ковролина, ламината и даже паркета. Только деревянные доски естественного цвета.
Как об этом пронюхал Артем – неизвестно. Я не спрашивал, чтобы не тешить его столь великое самолюбие. Его работа – находить объекты, моя – «зачищать». Он практически вне дела. Вдруг что, посадят меня, а Артем Соловьев найдет себе нового друга.
Я достал загерметизированный кулек. И серьезно был удивлен весом.
Вдруг в комнате раздался звонок.
Я взял трубку.
– Аркадич?
Я сглотнул слюну.
– Старичок! – раздался дикий смех. – Ты сумасшедший? Ты почему еще там?
– Артем… Я ненавижу тебя.
– Давай торопись. Они собираются домой. А то тебе придется работать официантом, если провалишь дело.
– С чего бы это?
– Ведь тебя знают все заведения Москвы. А ты наизусть их меню, – в трубке снова раздался смех.
– Ты зачем позвонил?
– Я звоню с телефона Михаила Аркадьевича. Аркадьевич звонит сам себе. Сообразил? Хе-хе! Ладно, береги себя.
– До свидания.
Я заторопился. Пакет был довольно толстый, чтобы спрятать его целиком. Сделал ювелирный надрез, достал долларовые пачки. Раскидал по карманам. И прямиком на выход.
На улице дышал май.
