не выдержит веса набитого желудка, подломится в коленях…
Надо было уходить, не слушая жалоб глупого тела, уже привыкшего к теплу и сытости. Он сам не мог сказать почему, но чувствовал это своим, может быть акульим, нутром.
– Спасибо за еду, госпожа, – поблагодарил вежливо. – Мы с сестрой очень вам признательны. Спасибо и за гостеприимство. Но пора нам, пожалуй, идти дальше. Железный лес велик, а тропинка наша тянется далеко…
Геноведьма отложила кость, которую крутила в руках. Вытерла жир салфеткой, которую медленно скомкала и отправила в урну – большой мясистый нарост с широкой щелью. Судя по тому, как он глухо заворчал, салфетка оказалась мгновенно переварена, а составляющие ее вещества поглощены огромным организмом.
– Вы так сильно спешите?
– Угу, – выдавил Гензель, его запас красноречия, и так небогатый, стремительно иссяк. – Нам пора. Извините.
Геноведьма взглянула на него с укоризной:
– Как это невежливо – убегать, едва только завязалась интересная беседа. Впрочем… Лучше бы вам не торопиться, дети. Вы получили от меня безопасность, пищу и ответы, но как знать, может, этим мои богатства не ограничиваются?.. Может, я могу предложить вам кое-что еще?
В запахе мяса Гензелю почудилось что-то лишнее. Вроде тонкого запаха гниения. Даже желудок, несколькими минутами ранее напряженно урчавший, вдруг напрягся, перестал выделять сок. Голос ведьмы звучал доверительно, ласково, мягко, но именно в нем ему вдруг почудилось что-то неладное. Может, именно так акулы, обитающие в морях, которые он никогда не увидит, чувствуют аромат яда в брошенной им наживке?..
– Что? – спросил он, не зная, как повести себя. – Что вы хотите нам предложить?
– Прежде всего – твоей сестре. – Геноведьма провела рукой по волосам Гретель, слегка разлохматив их, – точно легкий ветерок прошелся по заснеженному кусту. – Конечно, и ты в обиде не останешься, но она – прежде всего. Милая Гретель ведь на самом деле вовсе не обычный квартерон, каким ты, конечно, привык ее считать.
– А что с ней?
– Твоя сестра талантлива, это надо признать. В ее возрасте я демонстрировала сходные результаты. А это говорит о многом. Поэтому я могу дать ей кое-что большее, чем бесплатный завтрак, зверята. Я могу принять ее в обучение.
В горле вдруг появился огромный комок, точно Гензель попытался проглотить, не жуя, целую лепешку.
Гретель – в ученицы к геноведьме?.. Да скорее он отгрызет себе руку!
– Она квартерон, как и я, – отрезал Гензель, чувствуя предательскую слабость в груди. – Ей никогда не получить патента. Она не может стать геномастером!
– Разумеется, – мягко согласилась геноведьма. От ее ослепительной красоты Гензелю отчего-то стало душно. – Но она может быть геноведьмой.
Гензель упрямо мотнул головой,
