считать, что её первой любовью был именно супруг.
Через 20 лет она вспомнит о графе. Наведёт справки. Окажется, что Антреп был зарезан в кабачке “У моста” в “весёлом квартале” Риги через три месяца после её свадьбы. Вплоть до самой смерти он писал ей письма, уже на имя графини Ливен, но Кристоф, не распечатывая, отправлял их в камин – государыня уже рассказала ему о “пустом детском увлечении вашей супруги, которому, впрочем, нельзя потворствовать”. Антреп был слишком упорен и настойчив для “пустого детского увлечения”, и Бонси, которому надоело всё это, написал, чтобы тот оставил в покое его жену, а если не оставит, то Кристоф “найдёт способ избавиться от его докучливого внимания”. После этого поток писем прекратился.
С замужеством Доротея перестала числиться фрейлиной, но во дворце бывала часто – надо было навещать свекровь, да и государыня хотела её видеть рядом с собой. Кристоф же пропадал на службе, и часто появлялся дома тогда, когда она уже спала. И даже когда государь давал ему свободные дни, граф не был избавлен от неожиданных посетителей.
Так, в Гатчине, куда переехал Двор по весне, молодожёны одним сонным субботним утром нежились в кровати и говорили о всякой ерунде, точнее, говорила Дотти, а граф Кристоф её только слушал. Он был счастлив тем, что наконец-то может отдохнуть в объятьях любимой хотя бы несколько часов. Проговорив о том, как они летом поедут в Дерпт купаться, Дотти взялась за книжку с намерением прочесть вслух несколько абзацев из романа г-жи Жанлис, которые ей особенно понравились, как вдруг дверь открылась нараспашку.
– Адольф! Я же говорил никого не принимать! – досадливо выкрикнул Кристоф, но вместо камердинера появился флигель-адъютант Абельдиль, толстый, красный и запыхавшийся. Следом за ним – слуга графа, лепечущий: “Не мог, герр Кристоф, вот, говорят-с, со срочным от Его Величества посланием”.
– Говорите, какое у вас дело, – вздохнул граф, обречённо глядя на толстяка полковника, выглядящего так комично, что Дотти аж фыркнула в ладошку.
Посланец Павла Первого переводил взгляд с графа Ливена на Доротею, облегчённо думая, что, слава Богу, не застал их врасплох – ведь, как-никак, у них медовый месяц…
– Ваше Превосходительство! Ваше… – Абельдиль покосился на Дотти, которая уже была готова расхохотаться вслух. – Его Величество просил вам передать, что вы… что вы…
– Кто я? – озадаченно спросил граф Ливен.
– В общем… Ну… Хм… – замялся полковник, помнящий об субординации и не решающийся выговорить слова императора целиком. – Вы такой…
– Какой? – вставила Доротея.
– Его Величество приказал мне передать вам, что вы дурак! – выпалил Абельдиль и вздохнул с облегчением.
Супруги рассмеялись от всей души.
Дело объяснялось так. Император
