потомки Каупо по женской линии, имеют все права на несуществующий престол королевства Ливонского?
– Вот что, – сказал он вслух, чувствуя, как перед глазами всё чернеет. – Делайте с ним, что хотите. Я ничего не знаю. Я вообще болею и, мне кажется, сегодня всё заново начнётся…
– Хватит уже притворяться! – закричал на него старший брат. – Ты здоров как бык, ты просто изображаешь из себя больного, потому что трус и ничтожество!
Пален подошёл к Кристофу, положил свою широкую ладонь ему на лоб.
– Карл, не надо. Он и вправду… Оставим его. Он всё равно не сможет служить нашему делу в таком состоянии.
…После их ухода граф позвал камердинера Адольфа и приказал пустить себе кровь. “А кровь у меня алая, как и у всех, совсем не голубая. Какой я прирождённый король?”, – думал он, глядя, как тёмно-багровые потёки растворяются в тёплой воде. Нет, эта идея с королевством – безумие. Каждый сходит с ума по-своему, а он постарается сохранить здравомыслие, насколько это возможно в нынешних обстоятельствах.
После того, как Адольф перебинтовал ему руку, в кабинет постучалась Дотти.
– Кристхен, с тобой опять нехорошо? – спросила она взволнованно.
– Сейчас лучше, – он слабо, но ободряюще улыбнулся. – А что это у тебя в руках?
– Опять записка из дворца, – вздохнула она. – А зачем приходил граф Пален с твоим братом?
– Они приходили искушать меня, – ответил граф жене. – Но я не поддался. А что в записке? Можешь мне прочесть?
Дотти сломала печать, развернула её и зачитала:
– “Так как все сроки для вашего выздоровления вышли, ваш портфель будет передан тем, кто в силах нести обязанности свои”. Ой, что теперь будет?
– Всё, что угодно. – мрачно проговорил граф.
Доротею пробрал холодный пот.
– Пойдём спать, – шепнула она.
– Ты иди, я попозже, – Кристоф перевёл взгляд на часы. Половина двенадцатого. “Сегодня”, – пришло ему в голову. – “Всё свершится сегодня ночью”. Потом и сам лёг спать в самом угрюмом расположении духа. “Если за мной придут и я не вернусь домой в течение суток, делай вот что”, – прошептал он полусонной жене. – “Все бумаги из первого ящика стола брось в камин. А сама быстро выезжай к отцу в Ревель. Под девичьей фамилией. Поняла?” Она в ответ пожала его руку. И так и не выпускала его узкую ладонь из своей, даже когда сон заставил её забыть все тревоги и страхи.
Михайловский замок, ночь на 12 марта 1801 года.
Шарлотта фон Ливен уложила своих воспитанников спать сама. Не все с одинаковым покорством ложились в постель, особенно старшие девочки – Мари и Като, которые потом перешёптывались в своих кроватях, надеясь, что их никто не услышит. Никс и Анна заснули
