что он сказал?
– Чушь какую-то, – проговорил Кристоф как можно беззаботнее, но у него этого не вышло. – Мол, Павел Петрович ныне сильно болен и вместо него теперь Цесаревич, который требует меня в Зимний.
Дотти посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– И что всё это значит? – пролепетала она.
– Либо кто-то здесь сошёл с ума, либо это такая проверка на верность, – отстранённо отвечал её муж.
– А вдруг государь и вправду болен, и теперь… – осенило Доротею.
– Может и так, – муж как-то странно посмотрел на неё. Он думал: “А если они решили выступить сегодня? И у них всё получилось?” Эта мысль несколько приободряла его, но он был по натуре пессимистом и предполагал ныне самое худшее – государь пустил ложный слух о своей опасной болезни и об отречении в пользу сына, чтобы вычислить, кто в него поверит, и посадит всех клюнувших на приманку в Шлиссельбург или Петропавловку. Курьер, опять же, какой-то странный… Потом граф вызвал Адольфа, приказал запрягать сани, а сам пошёл одеваться.
– Ты поедешь? – спросила Дотти, казалось, прочитавшая все его сомнения по глазам.
– Что мне ещё остаётся делать? – пожал он плечами и отправился в гардеробную, но с порога вернулся, открыл шторы, посмотрел во двор. Спальня выходила на Большую Миллионную. Четыре шага до Зимнего. Если это ловушка…
– Вот что, – обратился он к жене. – Я иду приводить себя в порядок. А ты последи за всем, что на улице делается. Если кто проедет – сразу же кричи мне.
– Я буду вроде часового? – хитро улыбнулась Дотти.
– Да, вроде того, – он поцеловал её в щёку и пошёл переодеваться.
Дотти, которой самой было интересно, чем же все кончится, раздвинула шторы и прижалась лбом к холодному стеклу. За окном чёрная ночь, позёмка метёт по стылой брусчатке, не видно ни зги. В спальне темно, только ночник горит, освещая смятую постель. По улице никто не ходит. Даже часовой, стоявший на страже близ казарм Преображенского полка, забрался в будку спать. Огни везде погашены. Она сладко зевнула, закуталась в халат… Часы внизу прозвонили четверть часа, полчаса, четыре…
– Ну, что там, Дорхен? Никого? – несколько раз спросил у неё Кристоф.
– Никого. Всё тихо, – отвечала она в полусне. Из дрёмы её вывел стук колёс за окном. Девушка встрепенулась и крикнула Кристофу:
– Едет, кто-то едет!
Она вгляделась в проезжавший мимо экипаж. Скромная пароконная тройка; но на запятках – офицеры в гвардейской форме, а внутри кареты, кажется, сидит генерал Уваров. Об этом она и доложила мужу.
Кристоф, при полном параде, немедленно прошёл к Дотти и молча поцеловал её в губы, прошептав: “Прощай. Ты помнишь, что надо делать, если я не вернусь?” Она торжественно кивнула и опять легла спать, думая: “Интересно, а фрау Шарлотту мне утром где навещать – в Зимнем или в Михайловском?” Она не верила, что Кристофа арестуют
