взгляд синих глаз калики, сердце пошло набирать обороты. Бадья со стуком выпала из руки.
– Не потерял каличье чутье? – сказал калика, обращаясь к Стояну.
– Нет, конечно, – фыркнул первый наставник. – Чутье дается раз и на всю жизнь.
– Вон отрок стоит. Что про него скажешь? Много ли в нем тяги земной?!
В глазах калики сверкнули хитринки. Любимку бросило в пот, потом в холод. Словно с летнего жаркого полдня сразу окунули в снежную зиму. "Дождался! Мечи-калачи, дождался! Волнительно-то как! Вот и не понадобится воровать".
Сердце так сильно бухает внутри, что все тело подпрыгивает ему в такт. Скорее же! Скорей! Сейчас они глянут в мое нутро и увидят… увидят…
Стоян прищурился, как если бы Любим не стоял прямо перед ним, а был где-то далеко-далеко. Потом глаза его расширились, он отпрянул.
– Не может быть!
Богатырь ступил с крыльца и приблизился к Любиму. Сощурился так, что вместо глаз крохотные щелки. Словно пчелы покусали. Олег стоит невозмутимый, видно боится, что Стоян прочитает его мысли.
Любимка потихоньку выдохнул. Плечи сами собой расправились, подбородок вздернулся. Не подвели предчувствия. Я и правда уникальный. Вон как дядька Стоян поражен. Увидал, небось, земной тяги на сильномогучего богатыря. Вишь как расстроился, что сам не заметил. Теперь вся слава дядьке Олегу достанется.
А про Иваша я Варьке расскажу. Недобро это – книги в библиотеке воровать.
– Ты кого мне подсунул? – Стоян повернулся к Олегу. – Какого-то юродца. В нем же ни капли земной тяги. Ни единой даже крохотной капелюшечки.
Он с жалостью глянул на Любимку. Калика Олег расхохотался.
– Молодец! Доказал, что еще чего-то можешь. Я этого парня сразу приметил, он за нами вон из того окна наблюдал, когда мы бились.
– Да, любопытно, – Стоян потер подбородок. – Вроде сам русский, среди русских живет, а тяги нету вовсе. Уникум!
– Уникум, – согласился Олег. – Жаль со знаком минус. Идем, а то твои орлы что-то приуныли.
Стоян взглянул на небо.
– Батюшки! Их давно отпустить пора. Ну, Ждан изувер!
Они ушли, а Любим остался стоять. В голове образовалась пустота, в которую начали проваливаться мысли, чувства, весь мир.
– Ни капли земной тяги. Это про меня? Это во мне? Пустота.
Вспомнилось злое лицо Ярополка.
– Холоп! Ты холоп! – захохотал сынок воеводы. – Холопом и останешься! Во веки вечные! Навсегда!!!
Пустота медленно пожирала тело, приближаясь к сердцу.
И вдруг его что-то толкнуло. Любим вздрогнул и заморгал. По-прежнему светит солнце, не потухло, как предполагал отрок. Стоян распекает Ждана под насмешливым взглядом Олега. Что-то кричит начальница над княжьей челядью Авдотья, куда-то спешит конюх Митрофан. На колокольне прозвенел одинокий колокол. Мир живет, как ни в чем не бывало, даже не заметив смерти.
