какая-то возня, ругань и глухие удары. Криков, что примечательно, не последовало, но Карисмус решил убраться от греха подальше и заглянуть попозже на камбуз.
Он вернулся к себе, прихватил кружку и кисет с сушеными травами. Кок чистил овощи и обернулся на скрип двери с явным намерением послать посетителя куда подальше, но увидев, кто пожаловал, только пробурчал что-то под нос. Ведро Карисмус приметил сразу, как вошел в скудно освещенные владения кока, но оно оказалось пустым.
– Мне бы кипяточка, настоя заварить, – заискивающе попросил он и в это мгновение обнаружил то, ради чего затеял шпионские игры.
На разделочном столе разрубленная на куски лежала… Карисмус чем угодно мог поклясться, что перед ним человеческая нога. Ступню заслонял кок, но представлялась она женской: очень уж аккуратным выглядело колено. Но впечатление развеялось, когда в неверном свете масляных светильников под слоем соли с перцем он рассмотрел серую лаково блестящую кожу. Карисмус порывисто шагнул вперед и обнаружил, что конечность венчает плавник.
Из ступора его вывел кок.
– На плите.
– Что?
– Чайник! – рявкнул кок и с еще большим ожесточение принялся чистить овощи.
– Ах да, простите. – Карисмус нарочито медленно отмерил сушеных трав, залил их кипятком и накрыл кружку первой попавшейся миской. Кок посопел, но ничего не сказал на такое самоуправство. С этим путешественником сплошная экономия: сухари да вода.
– Э-э-м… – Начать разговор оказалось непросто, но Карисмус уже оправился от потрясения и, указав на стол, спросил: – Что за зверь?
– Морской демон, – обескуражил ответом кок.
– Никогда не слышал. Выглядит как…
И тут кока прорвало:
– Ты не видал, какова эта мерзота сверху! Чудище! Злющая тупая тварь. Они и друг дружку жрут ничтоже сумняшеся. Но нам такая – подспорье на безрыбье-то. Отрубишь вот… ногу, новая вырастает. Главное, водорослями сытно кормить. Ну и кости обратно ей же.
Кок помолчал, сосредоточенно затачивая нож, покосился на ногу.
– Жуть, – отозвался Карисмус.
– Не то слово! Ежели готовлю этот мосел, завсегда о пакости разной думается. У жинки вон моей тож ноги стройные были, кажна сволочь заглядывалась.
Кок дотянулся до бутылки, отхлебнул. Не первый раз, видно, прикладывался.
– Хошь?
Карисмус от хреновухи вежливо отказался, искоса глянул на разложенные рядком тесаки да так и не решился уточнить, что стало с женой кока. По здравому рассуждению, с кем-нибудь сбежала, муж-то все больше в море.
– Поговаривают – не без гнусного колдунства дрянь эта появилась, удобно все на магов-то списывать, – доверительным тоном произнес кок, понизив голос. – Да только в теплых водах и не такая жуть водится: и трехглазые, и двухголовые… Есть и другие… Разумные, на людей похожи.
