давали возможность увидеть не только морских млекопитающих. Я видел разных зверей и птиц на Чукотке и Курилах. Я был на Белом море, и на берегу с белухой, и на воде с тюленями. Я видел Гренландию и охоту косаток у ее берегов. Тюлени лежат на Гренландском море на больших льдинах, длина которых достигает 50-100 метров. Но в океане это именно куски льда, а не ледяные поля, как на Белом море. И вот на этих кусках лежат тюлени. Косатки высматривают тюленей. И если тюлень лежит на небольшой льдине, то косатка подплывает под лед и поднимает один край льдины, чтобы тюлень упал в воду, и в воде его хватает. Однажды косатки перепутали меня с тюленем и стали крутиться вокруг льдины, на которой я находился.
В результате работы на промыслах мы собрали очень большой материал по морским млекопитающим. Морфологическая изменчивость, которой я занимался, привела меня к тому, что есть различия между популяциями по морфологическим признакам: расположению вибрисс, пятен на шкуре. Если до этого вся морфология была морфологией особи, то я пришел к понятию популяционной морфологии. Я выдумал этот термин – его не было. Потом оказалось, что одновременно со мной академик Шварц (я его тогда не знал) примерно к этому же пришел. Это была уже популяционная биология, и она меня интересовала. Это, пожалуй, был первый серьезный вклад в науку, классом выше кандидатской или докторской диссертации. Тимофеев-Ресовский сказал потом, что я «испортил звездное небо». То есть звездочка появилась на небе, или «сорвал звезду с неба», как-то так.
Когда мы занимались китами, до тюленей еще, пришла в голову идея подвести итоги. И мы написали книгу с Бельковичем «Киты и дельфины». Это были два тома, содержащие обзор всего по систематике, морфологии, поведению. Там была глава по иммунологии Славы Борисова. Главу по поведению написала Наталия Крушинская. Эта книга была очень быстро переведена за рубежом.
Я тогда был молодой, активный, ко всему – с интересом. Я не был карьеристом, но амбиции были. Я сейчас смотрю издалека на то время, и разделить амбициозность и желание исследовать очень трудно. В Советском Союзе все было регламентировано. Кандидат наук имел определенные возможности, но у доктора наук возможностей было гораздо больше. Например, доктор наук имел право на персональный абонемент в Ленинской библиотеке. Это давало возможность не приходить в читальный зал для работы, а заказывать книгу «навынос». Кандидат наук не имел права выписывать научную литературу из-за рубежа, а доктор наук мог на 50 или на 100 долларов США купить зарубежную научную литературу. Для этого был специальный отдел Академии наук на Кропоткинской в Доме ученых. Доктор наук мог подписываться на зарубежные научные журналы, что было невозможно для кандидата наук. Кандидат мог читать журналы только в библиотеке. Как только я стал доктором наук, я стал немедленно выписывать New Scientist – такой научно-политический журнал. Там были не просто научные статьи, а обзоры направлений развития науки. Когда я занялся фенетикой, я стал выписывать журналы с иллюстрациями, например Animals. Потом
