хоть и уступал Луке Дурандину в своем богатстве, но калиту имел весомую: его насады, груженные товаром, ежегодно ходили по Волге до Хвалынского моря, принося купцу суконной сотни весомые прибытки.
Но не торговыми делами славился среди посадского люда Василий Кондак, а своей непритворной набожностью, свято соблюдая все христианские обряды. Он даже на своем судне срубил на корме небольшую церквушку, заставив ее иконами в серебряных ризах.
Среди ярославцев не было не православных людей, но мало кто из них с таким усердием поклонялся Богу, обрастая всё новыми и новыми грехами, и таких грешников становилось все больше и больше, как нищих и убогих на Руси. Особенно отличались радетели зеленого змия. В свое оправданье баяли: «Курица и вся три денежки, да и та пьет». «Человека хлеб живит, а винцо крепит». «Сколь дней у Бога в году, столько святых в раю, а мы, грешные, им празднуем». «Где кабачок, там и мужичок». «Пьяного да малого Бог бережет»… Столь всего наговорят, колоброды, что на трех возах не увезешь.
Держал чарочку и Василий Кондак, но лишь по великим праздникам, да и то всегда меру знал. Никто его пьяным не видел. А тот, завидев кабак, хмурился. Не по нутру он был Василию. Напрасно царь Иван ввел сии питейные заведения. Ране своим домашним пивком да медком обходились, да и то в «указные» дни.
Еще лет десять тому назад, за исключением немногих дней в году, и вовсе запрещалось пить мед и пиво. Царь Иван Грозный разрешил «черным» посадским людям и крестьянам варить для себя «особое пивцо» и мед лишь четыре раза в году: на Рождество Христово, Рождество Пресвятой Богородицы, Светлое Воскресение Христово (Пасха) и на Троицу. Лишь боярам и купцам дозволялось варить и «курить» вино у себя в теремах без «указных» дней. Так бы и дале велось, если бы царь не учинил Ливонию воевать. Большие деньги понадобились, и государь ничего лучшего не придумал, как открыть кабаки76. Допрежь в Москве на Балчуге, а затем и по всей земле Русской, в коих всем черным посадским людям, крестьянам и приезжим свободно разрешалось продавать и пить водку.
Даже у старинных застав, где русские люди при расставании, по обычаю, любили выпить вина, появились кабаки, прозванные в народе «росстанями».
Конечно, со всех сторон в казну царскую побежал немалой доход. Выборные люди (продавцы) принимали на себя обещание всемерно приумножать доходы кабаков, в чем целовали крест, почему и назывались «целовальниками». Однако в народе целовальник слыл под ядреной кличкой «Ермак77».
Царь указывал целовальникам: «питухов от кабаков не отгонять» и ради увеличения прибыли действовать «бесстрашно», ожидая за то государевой милости.
Вот «Ермаки» бесстрашно и орудовали, – осуждающе качал головой Василий Кондак. Уж такие жернова! Сколь люду через них перемололи! Порой, бражники из кабака голышом выползали: пропивали не только заработанные деньги, но и всю свою одежду.
Приходили жены, сетовали, но Ермак сурово изрекал:
– И слушать ничего не желаю. У меня царев указ! Прочь из кабака, а не то плетей сведаете!
У татар слово «кабак» означало постоялый двор, где продавались напитки и кушанья.
Е р м а к – малый жернов, для ручных крестьянских мельниц.
