три с ограничениями.
– Да, однозначно, три с ограничениями.
Я сидел на раскладном стуле со стаканом воды и заслушивал приговор. Что-то подсказывало мне, что тест я не прошел, а доступ «три с ограничениями» – не самый лучший статус для сотрудника института.
– Ну, прости друг.
Лицо Мартина не выражало гнева, хотя следовало бы. У меня был лучший инструктор и простейший тест – пройти десять метров, но истерик внутри испортил и это.
– Не переживай, – Мартин хлопнул меня по плечу и быстро зашагал по полю в сторону холмов.
Да уж. Я допил воду и вернул Платонову стакан. Пожалуй, мне следовало остаться в Москве.
* * *
Вика застала меня созерцающим потолок в моей комнате.
– Я, кажется, звала тебя в бар.
Я приподнялся и долго смотрел на ее красиво уложенные волосы, которые казались темнее, чем обычно.
– Не лучшая идея, Вика. Я раздавлен.
– Сколько?
– Три с ограничениями.
– Слабак.
Я только горько вздохнул.
– Ладно, – она подошла и потянула меня за руку, – я говорила, что мы отметим твой экзамен, а не результат. Идем уже.
Я кивнул на толстую папку, врученную мне накануне профессором Кеслером, и развел руками.
– Приду, как освобожусь.
– Поняла. Ну, удачи.
Странно, но внезапный приход и уход Вики привел меня в чувства. Я протер глаза и, усевшись за стол, разложил перед собой серую папку. На обложке не было ничего, даже номера. Видимо, профессор всегда держал эту папку под рукой. На первом листе значилось: «К вопросу о волновой структуре искажения» И.Н.Кеслер А. А. Летов Монография. После такого заголовка мне стало страшновато открывать второй лист. На месте Кеслера я бы снабдил меня учебником вроде «Искажение для чайников» и парой месяцев времени на его изучение. Здесь же он совал меня носом сразу в узкоспециальный вопрос. Видимо, профессор обладал изрядной долей профессионального садизма.
Я приготовил карандаш и впился глазами в текст, ожидая увидеть хитро связанный набор непонятных и совсем непонятных фраз, однако ничего такого в записях, распечатанных на старом матричном принтере, не было. Это вообще не был текст монографии, а обычное письмо:
«Дорогой друг! Прости, что не предупредил о скором отъезде, но ты знаешь, как важно сейчас сохранять максимальную секретность и действовать быстро. Я планирую провести часть экспериментов на границе с зоной кризиса, хотя ты и скажешь мне, что я несчастный романтик и самоубийца и поругаешь за полное пренебрежение научной методикой, но я, все же, предпочитаю действовать. В случае неудачи, ты знаешь, где меня можно найти. Адам».
Ниже были цифры, очень много цифр, разбитых на колонки. Они продолжались и на следующем листе и на сотом тоже. В некоторых местах были сделаны пометки вроде: «полная ерунда!!!». С последним замечанием я полностью согласился. А дальше я нашел
