давно! Он всего лишь мальчишка, один из многих, проскользнувших в мире её детства и не оставивших следа. Лучше уйти, извиниться и уйти…
– Костя?! – воскликнула Лера. И улыбнулась удивлённо, с такой искренней, неожиданной для него, радостью, что у Кости мгновенно отлегло от сердца. – Ничего себе! Слушай, я очень рада… Но откуда ты здесь?
– Я действительно врач, – смущённо ответил он. – А ты… неужели помнишь меня?
– Конечно, помню! – засмеялась она. – Забудешь такое! У меня же после этой драки шрам на всю жизнь остался!
И она тронула кончиком пальца едва заметную белую полоску над верхней губой.
– Вот гады… – пробормотал Костя.
– Да бог с ним! – всплеснула руками Лера. – Ты-то как? Я очень рада, что ты, наконец, нашелся!
Костя оцепенел на мгновение, а потом неловко рассмеялся:
– Нашелся?.. Ты говоришь так, будто искала меня, – он заботливо усадил её в кресло.
– Костя, я поверить не могу! – радостно болтала она. – Это чудо какое-то! Я ведь думала, что никогда тебя больше не встречу. Мне очень стыдно, что ты из-за меня пострадал. Когда вспоминала о той ситуации, всё думала: найти бы, поблагодарить, извиниться. Но тебя так быстро увезли в больницу, что я ничего не успела. Потом хотела тебе письмо написать, но вожатая не дала адрес.
– Письмо? – озадаченно переспросил Костя. – Знаешь, мне было бы очень приятно.
– Тогда я сейчас скажу: спасибо, что защитил меня, – тепло улыбнулась Лера. – Иначе не знаю, что бы они со мной сделали. Даже представить страшно…
Она умолкла на мгновение, тонкие пальцы нервно сжали подлокотник кресла. Увидев, что воспоминания тяготят её, Костя сказал с нарочитым весельем:
– Зато я после того случая решил стать офтальмологом. Я же думал, что Зиновьеву после меня всю жизнь пиратскую повязку носить.
Понимающе кивнув, Лера попросила:
– А расскажи, как ты вообще? Как жил всё это время, чем занимался?
И он рассказал – но коротко, не вдаваясь в подробности. Умолчал о смерти отца, потому что каким-то шестым чувством понимал: она расстроится. Лишь мельком упомянул о стажировке в Австрии – потому что побоялся, как бы это не прозвучало хвастовством. А потом осторожно спросил, что случилось с её глазами. И рассказывала уже она. Спокойно, даже сухо… но он почувствовал, через какой ужас она прошла, и какую боль причиняла ей одна лишь мысль о том, что операция может оказаться бесполезной.
– Ну, мало ли что сказал Торопов, – постарался приободрить её Костя. – Организм – очень сложная система. Есть случаи, когда врачи не давали пациенту ни единого шанса, а зрение всё-таки возвращалось. Не вешай нос раньше времени.
Лишь когда в двери показалась медсестра, нёсшая перед собой лоток со шприцем, Радонев понял, что засиделся.
– Тебе нужно отдыхать, – сказал он, поднимаясь. – Я завтра зайду, хорошо?
– Буду ждать! – улыбнулась Лера. И озадаченно сморщила лоб: – Но подожди,
