раз мы ехали через поле тропинкой протянувшейся по верху метровой насыпи, а там где насыпь внезапно обрывалась, высокая трава скрывала ямину, в которую «ява» и нырнула носом, выбросив нас через себя в своём сальто-мортале.
А другой раз на выезде из Нежинской мотоцикл зацепился за врытую возле чьей-то хаты железяку для обороны их фундамента от автомашин, объезжающих лужи на дороге.
Но оба раза обошлось, ведь на головах у нас были белые пластмассовые шлемы, правда, во втором случае рыбалку пришлось отменить, потому что из амортизатора «явы» начало капать машинное масло и потребовался срочный ремонт…
Поначалу площадь Конотопских Дивизий представлялась мне концом света, потому что от площади Мира до неё ехать аж четыре остановки на трамвае, столько же как от Вокзала до Мира.
Площадь Конотопских Дивизий широка как три дороги вместе, и очень длинная с постепенным уклоном вдоль всей своей длины.
На верхнем её краю вздымалась водонапорная башня из металла, не такая высокая как знаменитая башня в Париже, зато у конотопской на ржавом боку огромного бака имелась романтическая надпись «Я люблю тебя Оля!»; внизу под башней, за кирпичной стеной с плотными рядами колючей проволоки поверху, находилась городская тюрьма, а напротив башни – широко распахнутые ворота Колхозного Рынка, от которых под уклон площади тянулся ряд магазинчиков – «Мебель», «Одежда», «Обувь»…
Внизу спуска, где площадь суживалась в одну улицу, стояло здание, где окон было больше, чем стен – Конотопская Швейная Фабрика, за которой следовал вытрезвитель, где, наоборот, стен было больше, чем окон, а за ним дорога выходила к широкому мосту ведущему в опасный окраинный район – Загребелье.
Опасность в том, что загребельские хлопцы сплошь блатняки и, поймав парня из другого городского района, осмелившегося провожать загребельскую девушку, заставляли его кричать петухом, или измерять длину моста спичкой, или просто били…
Чуть выше места пересечения площади трамвайными путями стоял кинотеатр имени Воронцова, только заходили в него с улицы Ленина, а к площади он был обёрнут глухой стеной с тремя выходами.
Когда в Конотоп приезжал передвижной зверинец, то из своих клеток на колёсах они выстраивали квадратный табор между трамвайными путями и Швейной Фабрикой, как чешские гуситы из учебника истории средних веков.
В отличие от гуситского, внутри табор делился надвое парой зарешечённых рядов и в воскресный день жители города и окрестных сёл кружили толпами вокруг и вдоль клеток с табличками про возраст и имя животного, а над площадью висел слитный гул людских и звериных криков.
Но это случалось раз в три года…
Гонщики по отвесной стене тоже один раз приезжали, однако, свой огромный шатёр из брезента они установили наверху площади, возле ворот Колхозного Рынка, а внутри собрали кольцевую стену из деревянных щитов высотой метров пять.
Вокруг верха стены под низким брезентом потолка остался
