боже, это было в шестнадцатом. Я был тогда капитаном. Сейчас я могу представить себя капитаном? Ну хорошо. Что сменилось? Те же винтовки… не те. И пулемётов больше. Остановись, Макс. Ты строишь из себя идиота! Делай, что должно и будет, как следует».
Макс взглянул на часы. До того, как персонал соберется на плацу, оставалось семь минут. Есть время собраться с мыслями, проверить пистолет и выкурить сигарету. Он прошёл к окну, случайно задел ногой ножку стола и недовольно зашипел. Макс решил переобуться, и теперь захромал к шкафу, где стояли его сверкающие сапоги.
Он хранил их на особый случай, но уж явно не на такой. Макс планировал их обуть на парад, или же пойти в них в театр, что называется, «вспомнить молодость». Но молодость он вспомнит иначе. Фуражку он аккуратно повесил на открытую дверь шкафа, и извлёк сапоги. Критически оглядел и свои брюки навыпуск, решив переодеться.
Спустя пару минут он уже натянул сапоги, прошёлся пару шагов туда-обратно, чтобы ноги привыкли. Закрыл шкаф обратно, ловя на лету фуражку, и перед зеркалом заломил её на старый манер.
Четыре минуты.
Макс похлопал себя по карманам, и к своему счастью, нашёл пачку сигарет. У него в каждом кителе хранилась пачка сигарет на два случая – угостить солдат, и перед смертью. Там же, в кармане с сигаретами, лежали и грошовые спички с чёрным орлом.
После, с сигаретой в уголке рта, полез в дальний угол сейфа, за чуть ли не самым главным секретом. Там, в тёмной, пропахшей пылью, глубине, меж страниц томика Толстого, лежала фотография, истрепавшаяся, сломанная в паре мест. С этими трещинами она походила более на полотно времён Возрождения, украденное и скатанное в рулон. Это была старая семейная фотография – задремавший старик в коляске, немолодой отец, в двубортном жилете и с угольно-чёрными усами (он их подкрашивал для импозантности), юнец Макс (еще кадет) и его молодая жена Минерва.
Он сложил её пополам и сунул в нагрудный карман, к сердцу. Он надеялся, что это фото отведёт пули и принесёт победу, как это фото делало вот уже сорок лет кряду. Не будем обвинять нашего старика в сентиментальности
Две минуты.
Сигарета отправилась в чашку, Макс одёрнул китель еще раз, коли помирать, так непременно красивым. Запер кабинет и медленно пошёл вниз, на ходу пряча пенсне в карман.
Офицеры на плацу с оружием уже были построены, держа винтовки у ног. Они обратили внимание на то, что Макс держит речь, слегка щурясь, хоть и солнце было за облаками:
– Господа! На нас лежит ответственная задача – не пустить красных на этот берег Эльбы. Этот город – наш Гибралтар! Мы не можем отдать его, не пролив крови. Офицеры от полковника и выше – отправляйтесь к ратуше. Вы будете командовать гражданским ополчением. Остальные, не считая радистов – займите ближайшие здания и отстреливайтесь. Ваша задача – прикрыть радистов и наше боевое знамя. Командование священным эскадроном вверяю главе оперативного отдела. Не подведите страну.
Макс
