почти от моего имени объявил войну. Хорошо, что красные сами случайно ударили»
– Левински. Вы сожжёте это.
– Зачем?
– В армии вопросов не задают! – после чего тихо сказал, будто извиняясь: – Поймите, первая жертва войны – это Правда. А теперь в печку. Хотя… я сделаю это сам. Забудьте о существовании этих разговоров.
– Будет сделано, господин генерал, – Левински отсалютовал, и Макс с адъютантом вышли на улицу.
Над их головами пронеслись звеньями самолёты. Макс протянул адъютанту сигарету, и они с удовлетворением закурили.
– Да это же «Тайфуны», британские штурмовики!
– Да, британская пунктуальность… идите в мой кабинет, я пока побуду на свежем воздухе.
И как только Курт скрылся в дверях универмага, Макс швырнул наземь недокуренную сигарету, и зачем-то прикурил свежую:
«Господь милостивый. Пойми – эта война – последняя. Я могу отличиться только здесь. Ну, давай, скажи, что прошлые войны ты провёл так, чтобы быть довольным собой. Забыл, как глушил поражения? И что? Нет-нет. Это должно было быть не так. Меня спасёт только работа».
На улицу выбежал адъютант с телеграфной лентой. Взмокший, в руках фуражка.
– Срочная телеграмма, господин генерал!
Это внезапное появление несколько озадачило Макса: – Так быстро? Что у вас там, Курт?
– Фронт п-п-прорван!
– Отдышитесь и придите в порядок. И бросьте теребить фуражку как нашкодивший ребенок! Обстоятельно доложите о произошедшем.
– Так точно. – Адъютант набрал побольше воздуха в лёгкие, чтобы выпалить – Разрешите доложить?
– Докладывайте.
– Севернее н-наших позиций, в сорока километрах, в-в-войска нашей армии начали контратаку. Части второй моторизованной дивизии продвигаются вглубь обороны п-п-противника. Враг отходит.
Секунда молчания. По высокому лбу Макса пробежали морщины, после чего он спокойно, глядя куда-то на землю, сказал:
– Авиаразведку в воздух. Если Максименко пойдет на помощь, мы должны связывать их боем как можно дольше. Не дай Бог они вырвутся, – после чего он глянул уже в глаза лейтенанту: – Телеграмму во вторую моторизованную – остановитесь и приготовьтесь к обороне.
– Р-разрешите исполнять, господин генерал?
– Стойте. Мой начштаба полковник Штрахвиц уже вернулся?
– Да, уже здесь. Сидит и к-курит на подножке вашего «Хорьха»
– Сюда его, срочно!
«Уж я ему устрою. Болван! У нас и без него полно дел. Он думает, что самый опытный и незаменимый. И приказано было – доложиться по прибытии»
Со спины подошел красный, мокрый от пота Штрахвиц. Рихтер, заслышавший звук шагов, развернулся.
– А, вернулись, наконец. Авантюрист… Хвалу Богу воздайте что живы. Объясните, за каким чертом вы помчались на передовую? Снова по пальбе соскучились? Пороху нюхнуть захотели? По-вашему я вас
