шкуры дырявили! – Голос оказался безнадежно сорван, он прокашлялся, после чего говорил с пугающим, ледяным спокойствием и злорадством: – Ну, ничего, ты у меня за это поплатишься… Я перевожу вас в запас как негодного к исполнению обязанностей. Посиди-ка теперь за спинами военной полиции, – После чего приказал Курту, что вышел невольным свидетелем этой сцены: – Караульных ко мне!
Спустя некоторое время Рихтер уже шептался с фельдфебелем. А Штрахвиц стоял темнее тучи, совершенно недоумевая, за что ему эти наказания. Его самого одолевало негодование – он выиграл эту битву в одиночку, если бы не он, сидели бы все сейчас в плену… в лучшем случае. О худшем и говорить не приходится!
– Спровадьте его в город, засадите в публичный дом. Попытается вырваться – сажать в карцер. Ясно? Исполнять!
Фельдфебель щелкнул сапогами.
– Есть!
Адъютант вернулся из импровизированного штаба со свежей, липкой от клея, телеграфной лентой.
– Здесь свежая сводка.
Рихтер упер руки в бока: – Ну, какие новости?
– Передают, что преследование невозможно. Авиаподдержка не отвечает на запросы, противника обнаружить не удается. Работа некоторых отделов штаба была дезорганизована, но приходит в норму. Через пару часов сможем нормально функционировать. Будут ли какие-нибудь распоряжения?
– Нет, никаких. Хотя постойте… Связь налажена?
– Так точно!
– Пройдемте к связистам, свяжете меня с Берлином. Необходимо доложить в министерство.
3. Рывок
5 мая, полдень
Макс вернулся в кабинет, и вновь встал у карты.
«Как стало известно, Вторая моторизованная дивизия генерала Шрёдера оторвалась от меня на сорок километров на северо-запад, то есть…» – он взял со стола циркуль, и, прикинув масштаб, зашагал по Германии. Где-то на двадцать четвёртом шаге, он оказался у конца карты.
«Я даже не знаю, куда ушли резервы, отправленные Генштабом для меня. Брандт не захотел меня спасать, и теперь я должен выручить Шрёдера. Моя дивизия рванёт… куда-то в сторону окна, образуя дыру во фронте, размером со всю карту. Я точно не могу выполнить этот приказ».
Макс сел в кресло, и взяв из пепельницы трубку, стал вычищать её карманным шилом:
«Будем честны, Брандт не способен командовать армией, в отличие от меня. Я должен занять его пост… но что изменится от перестановки мебели? Армия окажется дезорганизованной, мы нарушим управление. А если здесь, в этом здании, окажется штаб армии? Я не смогу связаться ни с Бонном, ни с Варшавой. Брось, придётся переезжать. А чем займётся армия?»
В дверь постучались.
– Да-да? – спросил Макс, как спрашивают кабинетные учёные.
– Прибыл генерал-лейтенант Лютцен.
Макс вскочил, будто под ним закипело масло. «Вот кто мне понадобится» – подумал
