А как же стадные чувства, желание опоры и поддержки? Кто сказал, что человек, стремящийся к одиночеству, – или святой, или сумасшедший? До святости далеко, с сумасшествием, кажется, ближе к теме. Я действительно ненормальная, если сочиняю сказки, верю в них и отчаянно сопротивляюсь попыткам окружающих помочь мне стать такой, как все, чтобы не выделяться. Фибка утверждает, что это пройдет, а если нет, то я преждевременно состарюсь, превращусь в сушеную воблу и озлоблюсь на весь мир, потому что человек не может жить в одиночестве. Это Домбровский не может прожить и дня в одиночестве, это ему нужно внимание и восхищение. И потом, как можно назвать одиночеством вечную толчею вокруг, постоянное надоедание дорогих самозваных родственников, коллег и сослуживцев? Я настолько не одинока, что хочется забраться в самый глухой угол этого шарика и затаиться, чтобы никто не знал, куда спряталась. Прекрасно знаю, что они имеют в виду, но не могу же я всерьез поведать всему миру историю о прекрасном принце и моем задержавшемся детском упорстве его дождаться.
Отчаявшись дозвониться, молодой и начинающий драматург пришел в институт с букетом красных роз и торжественно вручил пригласительный билет на свою пьесу. Он так восторженно смотрел, что у меня просто не хватило сил отказать. Я почти забыла о нем. Моя осенняя хандра поглотила его вместе с дурашливыми ужимками, задорным смехом и манерой громко разговаривать.
– Я очень часто вспоминал вас и уже прожужжал все уши друзьям, поэтому просто не могу теперь не показать своим друзьям! Они сочтут меня хвастуном и выдумщиком.
Ну как можно спокойно пройти мимо, не принять приглашение, столь наивное и искреннее? Я, конечно, приду, сяду рядом и весь вечер буду исполнять роль подружки. Он умчался довольный, предупредив, что, как всегда, дел будет невпроворот до самого спектакля, поэтому я не должна пугаться, если он не появится вовремя. Я не боюсь, что меня бросят и придется сидеть одной. Чепуха и условности. Я взрослый человек и вполне могу пережить, если кто-то косо посмотрит в мою сторону: у нас принято осуждать женщин без спутника, даже в театре. Мне все равно. Та самая поговорка про рака не про меня. Безрыбье меня не угнетает.
Несмотря на моросящий дождь, публика усиленно курила у входа, все весело перекликались и подставляли щеки для поцелуя друг другу. Этакая полусемейная обстановка, где все про всех все знают и любят обсуждать при встрече. Все и везде одинаково: что у Коняевых, что в институте, что у моей мамочки на званом вечере. Какое счастье, что я никого не знаю и никому не обязана кивать и улыбаться, потому что так принято.
– Полина, – произнес кто-то над моим ухом, и я сжалась.
Вот я и принадлежу к некоему кружку, уже не одинока и могу чувствовать себя раскованно, махать руками и хохотать во все горло, в общем, как все, потому что отовсюду мне широко улыбаются такие замечательные, милые лица: Танюша – кузина, Коняев – почти родственник и Золотой Мальчик – почти член семьи почти родственников. Танюша вырядилась в красное платье с глубоким вырезом. Когда она идет, кажется,
