не отметить и другого: как несправедливо обходились с ним начальники в «коммунистическом раю» на протяжении всей жизни. Ему не дали закончить ВКИЖ, неоднократно лишали работы или перебрасывали с одной должности на другую после того, как он на каждом месте создавал новые газеты. Длинное перечисление всех его перемещений по службе в связи с приказами начальства, переездов с места на место, новых назначений может утомлять, но только полный рассказ об этих шараханиях позволяет показать, что интересы человека ничего не стоили в годы коммунистического владычества. Ведь не зря вождь этого владычества Сталин провозглашал, что каждый человек – это не больше, чем винтик государственного механизма. Понадобится – и один винтик можно играючи заменить другим. Вот и срывали папу каждые два-три года с удачно начатого дела и перемещали на новое место, чтобы решать свои пропагандистские задачи, а его личные профессиональные интересы никого не интересовали. Лозунги о расцвете личности при социализме были пустой болтовней.
После смерти папы мы с мамой остались вдвоем. Брат Володя уже жил в Москве. Он был старше меня почти на семь лет, блестяще учился в школе и закончил её в 1948 г. с золотой медалью за два года до смерти папы. Он в то же лето смог поступить на недавно открытый физико-технический факультет Московского университета. Экзамены у него сначала принимали в Горьком, а потом ему пришлось пройти через испытания в Москве. Этот факультет МГУ вскоре переименовали в знаменитый теперь Московский физико-технический институт (сейчас к названию добавили – технический университет). Это был самый престижный естественно-научный вуз страны, студентам этого института выдавали приличную по тем временам стипендию, так что Володя относительно безбедно жил в Москве.
А вот нам с мамой пришлось нелегко. Хотя нам обоим назначили персональную пенсию Совета Министров РСФСР как членам семьи коммуниста с дореволюционным партийным стажем (маме пожизненно, мне – до получения высшего образования), но пенсия была мизерной – 300 тогдашних рублей на двоих. На эти деньги можно было купить на рынке две буханки хлеба, а на них месяц не проживешь. Маме пришлось устроиться уборщицей сразу в двух местах, мы перебивались, как говорится, с хлеба на воду, практически голодали, но как-то выжили.
Мама с сыновьями Володей и Валерием. 1938 г.
За сутки до смерти мамы в 1975 г. я просидел всю ночь у её постели и расспрашивал о разных разностях. Спросил и о том, как мы смогли прожить и не погибнуть после смерти папы.
– Я никогда не знала, что мы будем есть завтра, и ложилась спать с тяжелым чувством, – сказала мама. – Но приходил новый день, как-то удавалось выкручиваться, и так продолжалось несколько лет.
В момент смерти папы маме исполнилось сорок семь лет. Она без труда могла устроить свою личную жизнь, но не сделала этого. На моих глазах вскоре после папиной кончины к ней сватались два наших соседа: Барахов – отец соученика брата Володи, солидный бухгалтер (он жил в
