пришел какой-то военный и сообщил маме, что к вечеру к нам вселят женщину с сыном, мы должны вынести нужные нам вещи из маленькой комнаты, оставив там всю мебель. Этой женщиной оказалась жена кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б), секретаря ЦК партии по идеологии и первого секретаря Московского горкома и обкома партии А. С. Щербакова Вера Константиновна. Она приехала к нам с девятилетним сыном Костей. В тот самый день (16 октября 1941 г.) мне исполнилось 5 лет, так что мне он казался гораздо старше меня.
Зима в тот год наступила раньше, чем обычно, и день 16 октября выдался снежным и холодным. Я отправился погулять, вышел к торцу нашего дома и увидел, что сквер рядом с Драмтеатром был весь заставлен крытыми грузовиками, какими-то большими машинами, стоящими плотно друг к другу прямо на клумбах и газонах. Такого ни раньше, ни позже я не видел. Как потом мне объяснили, в этих грузовиках привезли из Москвы жен и маленьких детей самых крупных советских начальников, потому что была большая опасность, что немцы, окружившие кольцом Москву, захватят столицу. Вот Сталин и разрешил семьям руководителей страны срочно покинуть Москву и временно обосноваться в нашем городе. Ведь никакого сравнения между ситуацией в Москве и в Горьком не могло быть. Наш город был еще далек от линии фронта, а Москву отделяли от нее каких-то двадцать километров. Поэтому и привезли в Горький семьи московских начальников, чтобы дать им возможность пересидеть в относительно безопасном месте трудное время.
Мне кажется, что вселили в наш дом только семью Щербакова и жену предсовмина Латвии. Много позже я сообразил, что случайности в таком расселении быть не могло, это означало, что местные власти доверяли папе и маме и понимали, конечно, что в нашей семье жене и сыну одного из вождей советского государства будет безопасно.
Говорило это подселение в нашу квартиру еще об одном важном обстоятельстве. Хотя Сталин и некоторые другие крупные руководители страны решили остаться в Москве в момент, когда город был окружен подошедшими к его ближайшим окраинам немецкими войсками, уверенности в том, что столицу удастся удержать, у вождей не было. Поэтому они и предпочли спасти хотя бы своих ближайших родственников, срочно эвакуировав их подальше и не очень позаботившись о комфортабельном устройстве на новом месте. Все-таки, что ни говори, назвать вполне благоустроенной маленькую двенадцатиметровую комнату в доме без достаточных удобств, да еще в соседстве с незнакомыми им людьми, было нельзя. Такое внезапное решение о переселении родственников доказывает, как плохо себе представляли высшие властители Москвы, включая главу Москвы Щербакова, истинное положение дел на фронтах и как вдруг им пришлось спешить.
Мне казалось, что с начала войны и в течение нескольких послевоенных лет все или почти все люди в стране жили, испытывая нужду. Конечно, я не знал о расслоении общества на простых людей и начальство, видел только то, что творилось вокруг нас, а все соседские дети и вообще все наши знакомые жили примерно в одинаковых условиях.
