спали, Мишель возилась с куклами на крыльце. Ник разгрыз орех.
– Не волнуйся. Когда твой папа вернется из госпиталя, я с ним поговорю… – Роза вздохнула:
– Папа очень упрямый. Если он что-то решил, его не переубедить. Он считает, что если я теперь плохо хожу… – Роза прислонила к стулу больничный костыль, – то у меня не получится ухаживать за Ладой и Элизой. Но вывих легкий, мне только нельзя наступать на ногу…
Ник с Розой благоразумно не упомянули про обезвреженную подростком мину:
– Иначе папа взовьется до небес, – предупредила его девочка, – он скажет, что мы должны были вести себя разумно и позвать на помощь, а не заниматься партизанщиной…
Ник ухмыльнулся:
– Чем он сам и занимался все пять лет войны… – Роза отозвалась:
– И очень успешно, у него целый ящик орденов. Однако он считает, что сейчас надо поступать обдуманно, не принимая поспешных решений… – Ник вспомнил о силе, словно удерживавшей его на месте:
– Наверное, мне почудилось или это психологический феномен, – решил парень, – можно спросить у Розы, она хочет стать психологом… – девочка собиралась учиться у профессора Франкла, в Вене:
– Потом я хочу работать во Всемирной Организации Здравоохранения, – заметила Роза, – как тетя Ева. Я буду помогать беженцам, жертвам военных конфликтов, пострадавшим при катастрофах… – она пожала плечами:
– Можно открыть кабинет в Брюсселе и сидеть в кресле, принимая пациентов, но мне такое неинтересно… – Элиза после выпуска из школы ехала в Израиль:
– Она делает алию, – сказала Роза, – будет служить в армии, а потом поступит в Еврейский Университет. Папа поворчал, но согласился, дядя Авраам за ней присмотрит. Она хочет стать педиатром, – девочка хихикнула, – медицину можно изучать и в Лувене, но в Израиле живет Моше Судаков… – Ник весело сказал:
– Бурная переписка принесла свои плоды… – Роза выразительно закатила глаза:
– В прошлом году, когда мы ездили в Израиль, Моше отошел от нее только, чтобы подняться со скаутами на Масаду. Они болтались друг с другом, наговориться не могли.
Ник ссыпал толченые орехи в большую миску:
– Я бы тоже, – пришло в голову подростку, – не смог бы наговориться с Розой. Она меня поцеловала, – щеки заполыхали, – значит, у нас все будет хорошо… – Роза подозрительно спросила:
– Что это ты покраснел… – Ник вывернулся:
– Жарко из-за плиты. Если ты будешь учиться в Вене… – он смутился, – мы сможем видеться на каникулах и вообще… – она скрутила темные волосы в узел, над столом витал пряный запах чеснока. Нику отчаянно хотелось коснуться ее длинных пальцев, потрогать локон, вьющийся над ухом:
– Я ее обнимал целых два часа… – он сглотнул, – с остановками, но все равно она была у меня в руках… – Роза согласилась:
– Сможем.
