svého pána polo slepého, polohluchécho, ale hrozně svárlivého a hrozně křičícího starce, který přísně dbal o to, aby se v jeho místnosti vařila pokud možno nejšpatnější káva, za to hráci aby měli u něho svůj nejmilejší útulek.
“У мертвеца” была из тех кофеен для своих, где ночью студенты очень любили собираться, чтобы поиграть в карты. Одна из берлог того сорта, которые как шляпы, так же быстро входят и выходят из моды. В ту пору в фаворе был “Мертвец”, которого окрестили так из-за его хозяина, полуслепого, полуглухого, но при этом невероятно сварливого пана, который строго наблюдал за тем, чтобы кофе у него был наимерзейшим, но зато обстановка для картежников – самой что ни на есть уютной».
К этому осталось добавить, что старый добрый трехэтажный дом, в котором находилось кафе, снесли в 1939 году. Как и многое навсегда исчезнувшее в Праге в связи с очищением чего-либо или расширением. В данном случае – Рессловой улицы. Стоить заметить, что на нее дом выходил не фасадом, а длинным серверным крылом со смешным, будто печным прямоугольным выступом. Ныне это то самое место, на котором всей мощью своего линкоровского носа наезжает на Карлак мрачная махина Райффайзенбанка.
См. также комм., ч. 1, гл. 2, с. 38.
С. 66
Однажды в Мыловарах под Зливой, в районе Глубокой, округ Чешских Будейовиц, как раз когда наш Девяносто первый полк был там на учении… Да, кстати, они признались еще и в том, что у Ражиц перед самой жатвой сгорела совершенно случайно полоса ржи,
См. комм. о южно-чешских топонимах, ч. 1, гл. 1, с. 33.
С. 68
Учтиво поклонившись, Швейк спустился с полицейским вниз, в караульное помещение, и через четверть часа его уже можно было видеть на углу Ечной улицы и Карловой площади в сопровождении полицейского
Ječná ulice a Karlovo náměstí – три сотни шагов от полицейского комиссариата на Сальмовой.
На углу Спаленой улицы Швейк и его конвоир натолкнулись на толпу людей, теснившихся перед объявлением.
Очевидно, угол Spálená ulice a Karlovo náměstí – это угол уже упоминавшегося ранее здания областного суда (см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 47). Еще двести шагов.
– Это манифест государя императора об объявлении войны, – сказал Швейку конвоир.
Публикация императорского манифеста – одно из немногих событий в книге, дающих возможность бесспорной хронологической привязки действия. Манифест «Моим народам» («Mým národům») был подписан Францем Иосифом Первым 29 июля 1914 года и в тот же день опубликован. Таким образом, если Швейк вышел из дома, направляясь в пивную, на следующий день после убийства в Сараево наследника престола Франца Фердинанда, 28 июня 1914 года, он скитается по тюрьмам и больницам ровно месяц!
Глава 6. Прорвав заколдованный круг, Швейк опять очутился дома
С. 69
полицейское управление представляло собой великолепную кунсткамеру хищников-бюрократов, которые считали, что только всемерное использование тюрьмы и виселицы способно отстоять существование замысловатых параграфов.
В оригинале нет кунсткамеры,
