мало чего понимали и обитали где-то вдалеке, в архивах, аудиториях, музеях, на симпозиумах. У каждого был свой «конёк», своя эпоха, так что интересы их не пересекались, и они витали в отдельных облаках, клубящихся пылью фактов, сплетен и догадок. Единственного сына оба очень любили и с раннего детства приучили его к чтению и занятиям гуманитарными науками. Все текущие хозяйственные дела вершила его тётка по матери, которая, в отличие от своей сестры, нигде не работала и почитала за счастье готовить, убираться и за всеми ухаживать. Перед войной вся семья переехала в Москву, удачно обменяв квартиру и работу: жилплощадь в Москве даже несколько увеличилась, а родители стали ответственными сотрудниками одного из НИИ Академии Наук СССР.
Во время войны отца мобилизовали, но «служил он где-то по канцелярской линии». Остальные всей семьёй были эвакуированы в Свердловск и прожили там до 1946года; в Москву вернулись после возвращения туда «своего» НИИ, тогда же демобилизовали отца.
Во время учёбы в свердловской школе Миша стал объектом обожания своей одноклассницы, не скрывавшей своих чувств и даже немного из-за него помешавшейся. Некоторые её выходки, оказавшиеся за рамками достойного поведения юной восьмиклассницы, привели к встрече родителей обеих сторон с участием классного руководителя. На встрече было решено, что эти вспышки являются следствием полового созревания девочки и никому не угрожают; нужно лишь проявить по отношению к ней повышенное внимание и такт. Когда родные, бывшие с сыном предельно откровенными, сообщили ему о результатах беседы, Миша треснул себя по голове и сказал:
– Ну, как же я сам не догадался так чётко сформулировать!
А наутро, встретив девочку по пути в школу, посоветовал ей:
–Ты бы лучше, чем записки мне писать, да истерики закатывать, помогла бы найти здесь потомков первых русских поселенцев. Меня их диалект очень интересует. Ты хоть Бажова-то читала? Это тебе лучше всяких таблеток поможет.
–Каких ещё таблеток? Что за Бажов? Какие поселенцы? Что за диалект?
– Ну, про таблетки это я так. А первые поселенцы…
Она, в отличие от Миши, ничего не знала о школьно-родительском диагнозе, но рассказом своего любимого о первых поселенцах очень заинтересовалась. Они начали вместе ходить в библиотеки, собирать материалы и крепко подружились. Их родители считали Мишу благородным спасителем, а он, по его собственному выражению, также начал ощущать ответные симптомы полового созревания. Их любви ничто не мешало.
Они порознь окончили школы, порознь продолжали образование, а, завершив его, сразу же поженились. Он стал лингвистом, она – врачом; из-за родителей она не могла покинуть Свердловск, и он, не задумываясь, покинул Москву. Казалось, у них были все шансы на полноценную интересную жизнь.
В двух шагах от шума и беспокойной толпы аэропорта, в тихой и печальной кольцовской забегаловке, захмелевший полусумасшедший Миша виновато смотрел
