аномалию он рассматривал всё более часто встречающийся «феномен женской инициативы», когда охота, победа и расставание происходили только под её контролем. Называя встречу с такой женщиной подарком в решении «основного вопроса», он считал, что в определённый момент мужчина должен взять на себя роль преследователя и, если это необходимо, применить для естественно необходимого обмена ролями силу. Он глубоко верил в вечное желание Женщины быть искусно соблазнённой, видел в этом смысл её жизни и её благотворный, созидательный вызов другой половине человечества. Поэтому, говорил он, не предложить каждой женщине свои услуги просто невежливо; другое дело, примет она твоё предложение, или нет – жар твоего призыва будет зависеть от твоего стремления к именно этой женщине, и если этот жар её обожжёт, ты достигнешь успеха. Если нет, – ты исполнил долг вежливости и отдал должное её женскому честолюбию. Напористый соблазнитель, он высоко ценил встречное желание и уважение, и всячески избегал применения силы при штурме крепости – кроме тех крайне интересных случаев, ухмылялся он, когда именно применение силы и доставляло женщине основное наслаждение.
Само практическое блудодейство, то есть хлопоты по розыску, выбору, разведке, штурму и окончательному пиршеству, было для него необычайно притягательным, вечно новым занятием, приносящим глубочайшее удовольствие и радость. Он считал его «живой водой», главным источником сил, залогом успехов в науке, работе и во всех других сферах личной жизни. Несмотря на то, что работе он отдавался беззаветно, особо острыми он считал любовные приключения, свершившиеся в рабочее время.
Я привёл лишь часть философии блуда, которую исповедовал мой друг; многие сформулированные им выжимки из личного опыта слишком индивидуальны и тонки, а некоторые – слишком физиологичны. Тем не менее, даже этой незначительной части вполне достаточно, чтобы убедиться в незыблемости феномена блуда во все времена, от древнего мира до времён советского социума, режим которого не смог никаким образом повлиять на это органическое свойство вечно грешного человеческого общества.
Интересна нравственная эволюция этой бурной личности. Наш герой, одинаково напряжённо и радостно трудившийся и в лаборатории, и в парткоме, и за столом, и в постели, преуспевал во всех этих сферах одинаково успешно. Весёлый и добрый нрав, провинциальные благоразумие и осмотрительность, природные одарённость и общительность, казалось, обеспечивали его дальнейшую карьеру и безоблачную личную жизнь. Мы успели уже отпраздновать рождение его внука, как вдруг произошло невероятное: в 45 лет он без памяти влюбился, и круто изменил свою личную жизнь.
Никто: ни его друзья, ни бывшие любовницы, ни сотрудники, ни высокое начальство не могли сначала этому поверить. Однако всем пришлось убедиться в его преображении после того, как он, не отличавшийся особой щедростью, начал свои регулярные полёты на субботу и воскресение из Москвы в Красноярск. Предмет его
