престола за сто лет, – то я тогда не знаю, как это назвать! Но именно этой социальной мобильности в средние века и не должно было наблюдаться, согласно Дж. Мартину!
И в континентальной Европе, и в Англии всё благородное сословие было разделено на две неравные части: придворная титулованная знать и провинциальное дворянство. Знатность английского провинциального дворянства (джентри) была определена очень нечётко: практически каждый кто мог жить так, как подобало джентри, имел возможность стать членом этого сословия, а в крайнем случае, им становился его сын. При этом в стране существовала чётко определённая и небольшая группа настоящей знати. В начале XVI века в Англии было около 2000 семей джентри,[83] и только 50 из них считались по-настоящему знатными. Члены этой полусотни семей стремились заключать браки в своём очень узком кругу, поэтому многие представители английской аристократии XXI века восходят корнями к двум-трём особо плодовитым дамам, зачастую от тех же дам происходят члены известных американских семейств. Главы этих знатных домов заседали в палате лордов, однако, чёткой черты, отделяющей благородного человека от знатного не было, поэтому эта граница часто пересекалась в обоих направлениях. Младшие сыновья знати и их потомки пополняли ряды джентри; но сочетание двух факторов (перехода титула только по мужской линии и типичной средневековой высокой смертности, усугублённой для знати близкородственными браками) приводило к тому, что знатные фамилии угасали, обычно, на протяжении трёх поколений. Однако количество высшей знати, опоры трона и помощницы монарха, требовалось сохранять, для этого необходимо было жаловать новые титулы отличившимся семействам джентри, которые, таким образом, являлись резервом знати.
На первый взгляд, ситуация со знатью в Вестеросе Мартина схожа с положением в Англии: несколько десятков по-настоящему знатных и могущественных семей, сотни средних и мелких феодалов, владеющих одним-двумя поместьями/замком и тысячи малоземельных или безземельных рыцарей. Сходство, однако, весьма формальное. Мартин не учитывает ни реальной ежедневной жизни знати (диета, столовая посуда, лошади); ни ежедневных связей между членами политических группировок; ни изменений в идеале знати и в идеале воспитания. Интересно отметить, что втихую писатель изменил реальную демографическую ситуацию средневековья, подменив её практически современной. Читая романы, мы почти не найдём упоминаний о детской смертности: по книгам все дети Кейтилин Старк, Оленны Тирелл, Тайвина Ланнистера или Серсеи Ланнистер выжили (одного, от Роберта, она вытравила).[84]В книгах изредка встречаются упоминания о смертях знатных женщин при родах при всегда выживших детях, но это исключение из правил. Это что-то невозможное, в реальной истории средневековья мы с такой ситуацией не встречаемся. В целом, Мартин держится за очень стилизованную картинку ранних и классических средних веков, основанную, во многом, на исторических
Rivals in power, Lives and letters of the Great Tudor Dynasties, ed. by D. Starkey. London, 1990. P. 11.
Массово дети мрут только у Лизы Аррен, но это требование сюжета. К тому же ей не везет всю жизнь от рождения до последней секунды, да и дети у неё от нелюбимого мужа, а от любимого мужчины ей, похоже, плод тайком даже от неё самой (?) вытравили.
