с точеными чертами выделялись такие же, как у кузенов, черные глаза с серебристыми радужками.
Вошедшая огляделась, заметила меня и недовольно скрестила руки поверх темно-вишневого, расшитого черными розами платья.
– Что здесь делает человечка?
– Это моя воспитанница Сатрея, – представила меня Амарелия.
– Ты дала ей имя? Слишком красивое для питомца, – отрезала гостья.
В груди привычно всколыхнулась волна негодования, но я силой заглушила ее.
– И вообще, – Лунара подошла ближе и придирчиво оглядела меня, – с чего ты разрядила ее? Для куклы она слишком взрослая! Если хочешь, возьми несколько у меня. – Она лениво повела плечом. – Мама как раз недавно купила три новых. Одна так совсем маленькая – ей всего пять!
Поняв, что речь идет о человеческих детях, я ощутила уже не негодование – чистый гнев. Пришлось до скрежета стиснуть зубы, чтобы сдержать готовые сорваться ругательства.
– Я уже давно не увлекаюсь куклами, – спокойно ответила Амарелия.
– Тогда зачем тебе она? – Маленькая демоница больно ткнула пальцем мне в живот. – Эй, ты, наклонись!
Я не пошевелилась. Вся моя выдержка уходила на то, чтобы не позволить пылающему в груди гневу разрастись пожаром.
– Ты глухая? Наклонись, я сказала! – потребовала она громче.
А потом, видимо, решив ускорить процесс, схватила прядь моих волос и с силой дернула на себя. Охнув от боли, я согнулась пополам.
Теперь наши лица оказались вровень.
Черно-серебряные глаза цепко и деловито оглядели меня. Свободной рукой – той, в которой не были зажаты мои волосы, – девочка-демон взяла меня за подбородок. Потянула сначала в одну сторону, потом в другую.
– Открой рот и покажи зубы.
Это стало последней каплей. Мне казалось, я даже услышала звук лопающегося, точно стекло, терпения. Наплевав на возможное недовольство, я рывком высвободила волосы, выпрямилась и, не сдержав презрения, выдохнула:
– Я тебе не лошадь! Осмотр окончен.
Глаза демоницы округлились, радужки стремительно налились алым. Она молниеносно вскинула руку, ее губы зашевелились, шепча заклятие…
– Лунара. – Холодный голос высшего, точно нож, разрезал сгустившийся воздух.
Девочка недовольно прищурилась, но послушно опустила руку. В глубине алых глаз полыхала ненависть.
Я искоса взглянула на хозяина замка. Зачем он остановил ее? Заступился? Но почему? Он ведь говорил, что за мою жизнь никто просить не станет. К тому же магией мне не навредить…
– Ты забываешься, – все так же холодно продолжил высший, не сводя взгляда с кузины.
Та упрямо глядела на него исподлобья.
– Человечка посмела дерзить мне! И я хотела…
– Я знаю, что ты хотела. И я запрещаю тебе.
– Но, кузен! – задохнулась от возмущения Лунара. – Ты
