скромный свой экипаж, чиновник же ходил пешком. Регулярно, в определенный час утра, в восемь с половиной, шли чиновники на занятия и в два с половиной шли обратно, не спеша, той же дорогой. Это упорное постоянство было своего рода хронометром. «Что это у нас часы в зале отстают, – говорила мать, увидевши в окно чиновника Кадрунцева, – ведь уже половина третьего, надо подвести их». А ровно через полчаса возвращался банковский чиновник Чуфаровский.
Бульвар в Уфе. Открытка начала XX в.
Официальным представителем чиновничества был Н. Гурвич, по образованию врач, но не практиковавший. Сухой, низенький старичок глубоких лет. Имея титул «его превосходительства», он появлялся всегда на всех торжествах в орденах, с двумя звездами и лентой через плечо. Считался председателем статистического комитета и где-то еще присутствовал. В конце базарной площади стоял небольшой двухэтажный каменный домик казенной архитектуры пятидесятых годов. Это был Губернский статистический музей, устроенный Гурвичем. В нем были три комнаты, скучные, пустые и холодные, с ничтожными коллекциями краевого значения, а внизу жил сторож, охраняя три отрезка дерева и мамонтов клык, ржавую кольчугу, да тут же помещавшуюся крошечную библиотеку по истории и экономике Приуралья, пожертвованную помещиком, вытиснившим на корешках книжных переплетов предусмотрительные слова «Украдено у А.В. Звягинцева»[158].
В связи с этим музеем встает в памяти курьезная фигура археолога Руфа Гавриловича Игнатьева. Ученый исследователь русской старины и раскола, он все свои труды отсылал куда-то в Петербург, где его работами пользовались другие. Бедный холостяк уже преклонных лет, с лицом, сморщенным точно печеное яблоко, лысый, низенького роста, он одевался крайне неопрятно. Парусиновые, давно немытые панталоны, грязная сорочка выглядывала из-под фрака, фалды которого торчали из-под короткого пальто, на голове белая когда-то фуражка. Поклонник барышень и большой пьяница, он любил гулять с ними и, проходя мимо Сухановского кабака, просил позволения забежать на минуту хватить шкалик[159], после чего снова присоединялся к спутницам. В большие праздники любил читать «Апостола»[160] в Успенской церкви.
Врачи в городе пользовались особым уважением, было их немного, и некоторые из них были своеобразные типы. Вот доктор Беневоленский, массивный толстяк, аккуратно ездивший каждый вечер в клуб, где в карты не играл, а проходил в читальню, куда лакей приносил ему огромную рюмку водки и бутерброд с зернистой икрой; просидев часа два за газетами и журналами, а их выписывалось много, доктор шел в карточную, беседовал, снова приносилась такая же рюмка и такой же бутерброд, и Беневоленский ехал домой, перекашивая своим тучным корпусом тарантас, так что царапало крыло за колесо. И так ежедневно и в том же порядке. К странностям этого старого холостяка следует добавить, что он оставил после себя два больших тома в лист [форматом] собрания скабрезных анекдотов, тщательно им записанных со всей их циничной орфографией.
Флигель
Аналогичным образом помечал свои книги В.А. Гиляровский, возможно, знавший об уфимском помещике. Следует уточнить, что И.Е. Бондаренко не совсем прав в оценке деятельности Н.А. Гурвича в 1864–1891 гг. на посту секретаря Уфимского губернского статистического комитета; в частности, первая государственная библиотека с бесплатной читальней в Уфе насчитывала к 1890 г. 3785 томов. См. об этом в:
Шкалик (от нидерл.
«Апостол» – богослужебная книга греко-российской церкви, содержащая в себе деяния и послания апостольские с разделением их на зачала и главы и предназначенная для чтения в церкви при богослужении; в ней находится указатель апостольских чтений, приуроченных к дням церковного года, и другие необходимые сведения.
