искрошенные фары, обнажив светодиоды. Артём бил по крыше, по дверям машины Дмитрия, оставляя дыры и похожие на ямочки на щеках вмятины.
– Ты чего делаешь?! Дрянь! – набросилась на него сзади Ирина.
Артём с силой оттолкнул мать, и она со стоном осела на пол возле сложенных в углу коробок с инструментами. Продолжая орудовать щипцами, он оглядывал полки на стенах – не стоит ли где канистра с бензином, с ней бы он покончил всё разом, – но без света в гараже ничего не было видно.
Кто-то намного сильнее матери по-медвежьи обхватил его, вырвал щипцы и повалил. Артём решил, что вернулся отец, и неистово сопротивлялся, стремясь ухватиться за ненавистное лицо и выдавить глаза. Но бессильно цепляющиеся за врага руки почувствовали мягкую, словно первая юношеская поросль, бородку и собранные в пучок на затылке волосы.
– Вот, посиди здесь, успокойся. – Валера подтолкнул Артёма к деревянной, в металлическом завитом обрамлении скамье возле дома.
– Что произошло, ты можешь объяснить? – дрожащим голосом спросила мать. – Откуда у тебя синяк?
Артём сел. Валера вылил на его склонённую голову полканистры питьевой воды, снял футболку и оставшуюся часть вылил на себя.
– Отец?! – осенило Ирину.
Несколько минут Артём просидел на скамейке молча, не поднимая головы. От него отошли все, кроме Валеры.
– Пусть он полюбуется. – Ощутив новую волну ненависти, Артём достал телефон. Придерживаемый поповским сыном за рукав вымокшей футболки, Артём подошёл к до сих пор открытому гаражу, куда Алла не стала завозить свою машину. Нашёл выключатель и сфотографировал с трёх сторон изувеченную «ауди». Тремя отдельными сообщениями, чтобы быстрее дошли, Артём отправил снимки отцу и вышел на середину дороги, вглядываясь в поворот, ожидая, что, увидев избитую машину, отец бросится обратно.
Но Дмитрий уходил прочь. Больше всего в эти минуты ему хотелось, чтобы ни один человек, родной или чужой, не смотрел на него, хотелось приостановить своё видимое существование на неопределённое время. К счастью, если не считать единственной попавшейся навстречу машины, проулки были пусты. В предобеденный час посёлок стоял, погружённый в дремотную тишину. Даже дети перекрикивались еле слышно.
Дмитрий уходил от собственного гнева, от перекрывшего дыхательные пути злого отчаяния, от страстного желания добить, доломать, размазать по полу, переломать кости.
Артём был единственным сыном Дмитрия. В последние годы они почти не смотрели друг другу в глаза. Но драка между ними сегодня произошла в первый раз.
Будучи сам человеком скорее холодным и прагматичным, чем сентиментальным, Дмитрий не ждал пылких проявлений сыновней привязанности. Он смирился с тем, что избирательная детская любовь Артёма обошла их с матерью – ей безраздельно владели бабка с дедом. В школьные годы ни заграничные поездки, ни скорейшее удовлетворение всех капризных мальчишеских
