у нас нет компаса. Как мы дойдем до Оймура? Мы же можем заблудиться.
Лена задумалась. Я пытался рассмотреть её фигуру, но дальше локтя своей вытянутой руки ничего не видел.
– Зря мы отправились с тобой, – сказала она. – Надо возвращаться.
Это меня взорвало.
– Ты, что же, собираешься со всеми спать подряд! – вскричал я, но тут же осёкся.
Лена молчала. Я пожал её прохладную руку и извинился.
– Если ты не хочешь, чтобы я это делала, придумай что-нибудь, – сказала она спокойно.
Я снял с себя свитер, намотал его на конец палки и поджёг, как факел. Темнота чуть-чуть отступила, я мог видеть Лену, под ногами образовался светлый полукруг, идти стало легче.
– Вот видишь, – подбодрила меня Лена, – если ты захочешь, то всё можешь сделать.
Некоторое время, как нам казалось, мы шли по прямой линии, придерживаясь прежнего курса. Вдруг неожиданно факел погас. Я хотел зажечь его снова, но, к своему ужасу, обнаружил, что потерял спички.
– Что такое? – спросила Лена, почувствовав мое замешательство.
– Спички. Пропали спички.
– Куда же они делись?
– Не знаю. Я их положил в карман, но они исчезли.
– Может быть, ты их обронил?
– Не знаю. Не должен был.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что их у тебя украли? – засмеялась Лена.
– Все может быть.
– Ты меня не пугай, – попросила она. – Я и так за эти три дня натерпелась страха.
Некоторое время мы молча стояли в темноте, соображая, что нам делать дальше.
– Ну, придумай что-нибудь еще, ты же можешь, – наконец, в темноте раздался ее голос. – Не стой так, а то я сойду с ума.
Я не знал, что делать, пребывая в полном отчаянии. Вокруг нас царила такая тишина, что звенело в ушах. Вдруг, прислушавшись, мы уловили неясное пенье. Откуда-то издалека доносились то ли детские, то ли женские голоса. Судя по монотонной мелодии, исполнялась какая-то бурятская песня, похожая на ёхор.
– Ты слышишь? – спросила меня, обрадовавшись, Лена. – Значит, не все люди погибли. Похоже, что песня доносится из того бурятского села.
– Оймура, – вспомнил я его название. – Идём.
И мы двинулись по направлению звучащих голосов. Вскоре наша палка уперлась в деревянную стену. Это была рубленая шестиугольная бурятская юрта. Мы ощупью стали обходить ее один угол за другим, но конца-края ее не было.
– Да где же двери? – вскричал я, теряя терпение.
– Похоже, что у этой юрты нет входа, – сказала Лена.
– He может быть! Не могли же буряты, построив юрту, забыть прорубить вход, – сердился я.
Вдруг над самым моим ухом раздался дикий хохот. От неожиданности я вздрогнул.
–Что это? – испуганно вскрикнула Лена.
– Не
