обвел вокруг себя руками и удивленно покачал головой.
– Капище древнее, языческое, – равнодушно произнес Фомин, натягивая на себя воглую нательную рубаху.
– Чего-чего?
– Здесь, Алеша, кровавые жертвы древним богам приносили, и до сих пор приносят…
– Как?! – удивленно спросили разом все, и только капитан промолчал, хмуря брови и думая о чем-то своем.
– А так! – отрезал Фомин таким тоном, что всем стало ясно, что лучше его о том не спрашивать.
Он подошел к небольшому штабелю ящиков, что стояли в дальнем углу, порылся, что-то достал и вернулся к печке. Выложил на самодельный столик пару пачек папирос, жестянку с кусками колотого сахара, пачку чая и коробку с немецкими галетами.
– Курите, сынки, и сразу чистите оружие. А то оно у вас все в грязи и заест сразу, если стрельба начнется. Вон стоит банка германская, там масло и ветошь. А пока подымим, день больно тяжелый выпал.
– Спасибо, Федотыч! Откуда роскошь?
Его экипаж дружно потянулся к открытой пачке «Казбека», и лишь близнецы остались стоять в стороне и не проявили оживления – они оказались некурящими.
– Подальше положишь – поближе возьмешь! – Фомин хмыкнул. – Это моя берлога! Жить здесь мы сможем долго. Но… – Он многозначительно посмотрел. – Недельку-другую отсидимся и за дела наши скорбные примемся.
– Куда уж скорбнее! – Шмайсер сплюнул на пол под ноги. – Федотыч, ты о чем толкуешь?
– А то, сокол ты мой ясный, что надо нам, отсюда выбравшись, на ту сторону болота подаваться и начинать красные сопли выбивать. Тропку на остров никто окромя меня не знает, сюда никто не дойдет. Будем делать вылазки, здесь отсиживаться. Желательно и парочку энкавэдэшников живьем взять, тогда на остров сможем ходить беспрепятственно…
– А может, тут и пересидим? – Попович оглядел пещеру. – Нас отсюда так сразу не выколупаешь…
– Ага! – Путт зло сплюнул. – А ты чего тогда всю войну в подполе или на чердаке не пересидел? Прав Федотыч! Нужно передохнуть и по их тылам шустрить начинать!
– Вот и я о том же! – Фомин похлопал Поповича по плечу. – Пока пусть поуляжется немного, а там видно будет!
– Оружия и продовольствия достаточно будет? – практичный Шмайсер хотел разъяснить для себя ситуацию полностью.
– С оружием не совсем хорошо, – с грустью в голосе ответил Фомин, но тут же улыбнулся, – хотя могло быть намного хуже. Здесь с десяток СВТ, пара штук с оптикой, противотанковое ружье есть. Имеется «крупняк» и три ручника дегтяревских. Зато патронов и гранат достаточно.
– А «шмайссер» е? Це ж мой-то побыло! – с дикой надеждой в голосе вопросил радист.
Все разом прыснули: тот настолько любил автомат МР-40, ошибочно названный так по имени самого известного немецкого оружейника, что давно получил прозвище Шмайсер, которое с успехом заменило ему собственное имя с фамилией.
Причем
