что её облик со временем совершенно сотрётся из памяти, по крайности, она уж точно не станет являться ему в кошмарах.
Меж тем, блуждание по замку всё продолжалось. Казалось, супруги окончательно поверят, что стали хозяевами, если сунут нос во все помещения обширного старинного замка, вплоть до комнаток прислуги и башен с потемневшими от времени машикулями6. А госпоже Годар, непременно хотелось дотронуться до поражавших своей роскошью вещиц, дабы окончательно почувствовать себя их обладательницей. Когда бывшая лавочница с серьёзным видом ощупывала бархат портьер, атласное покрывало, вышитый шёлком полог кровати, она ужасно напоминала крестьянку, выбирающую товар на ярмарке.
День клонился к закату, а чета Годаров продолжала своё странствие по дому. И спустившись в гостиную, где две горничные натирали серебряные приборы, Манон дёрнула мужа за рукав и шёпотом пробормотала.
–Так много серебра, дорогой, если служанки унесут в фартуках парочку ложек или щипцов, пожалуй, мы и не узнаем.
– Не бойся, Манон. – Громко воскликнул супруг, сурово поглядывая на служанок. – Если из дома пропадёт хотя бы пёрышко из перины, я лично вздёрну воришку на первом же дереве.
Девушки вздрогнули и, залившись краской до самой шеи, с усердием продолжили работу.
Благодушное настроение Годара тотчас улетучилось, стоило им зайти в одну из комнат наверху. Стены её были затканы муслином нежно-голубого цвета. И первым, что бросилось в глаза супругов, оказалась колыбель с кружевным пологом.
Манон стиснула руки под грудью, и приоткрыла рот.
– Пресвятая Дева! Прошептала она, осенив себя крестом. – Скажи, Огюстен, а правда, что жена Бирна ждала младенца?
– Почём мне знать? – Хмуро буркнул супруг, почувствовав, как сильно забилось сердце.
– Но… но она…
– Да хватит тебе трястись! – Раздражённо бросил Годар. – Да, герцогиня отправилась вслед за муженьком. Мне… мне говорил это кто-то из гвардейцев. Сделай милость, избавь меня от расспросов. Я совершенно не знаю, что послужило причиной её гибели. В конце концов, не я выносил приговор. Завтра я прикажу вышвырнуть дурацкую колыбель, или вовсе велю сжечь её, как и портреты паршивой, напыщенной семейки!
– Ещё не хватало! Ты умом тронулся? Такая дорогая вещь, взгляни только, в ней одного шёлка и кружев луидоров на тридцать! К тому же, она сгодится нам самим…
– Нам? Да на что нам люлька для младенцев? – Хмыкнул Огюстен. – Уж ни ты, ни я в ней точно не поместимся. – Захохотал Годар, довольный своим остроумием.
– Зато она будет впору нашему дитя. – Выдохнула порозовевшая Манон, опустив глаза.
– А разве ты… Ты ждёшь ребёнка? – Ошарашено уставился на жену Огюстен. – Вот разиня! Отчего же ты не сказала мне раньше?
– Когда мне было сообщать
Навесные бойницы, расположенные в верхней части крепостных стен и башен
