ему. В конце концов этот молодец не виноват, что находится в приятном заблуждении, принимая её за свою давнюю знакомую. Как не раздосадована была она его поведением, всё же эти последние слова, произнесённые с неподдельной искренностью, тронули её сердце.
– Ну почему же потеряемся? Вы ведь дали мне свой адрес.
– О, обещайте же мне, что посетите меня! – воскликнул он с энтузиазмом.
Нет, всё-таки нельзя давать мужчинам никакого спуска. Стоит их хоть немного пожалеть, как они тут же садятся тебе на голову! Вот и этот желторотый юнец уже настаивает на свидании.
– У меня имеется также адрес вашего друга. Кроме того, насколько мне помнится, вы намерены прийти на праздник Федерации.
– Конечно, мы там будем! Ради этого мы и едем в Париж.
– Я тоже собираюсь посетить этот праздник, – сказала Мария. – Вполне возможно, вы увидите меня там. И если тогда вы захотите повторить мне то, что твердили всю дорогу, я охотно выслушаю вас.
– Но почему не сейчас?! – нетерпеливо воскликнул Одиль.
– Давайте подождём несколько дней. Обещаю вам, что на празднике Федерации я буду к вам благосклонна. Если вам потребуется тогда моя благосклонность…
У бравого якобинца на этот счёт было иное мнение, и ожидать четырнадцатого июля он вовсе не собирался. Поэтому, улучив момент, когда Мария наклонилась, чтобы зачерпнуть стаканчиком воду из кадки и перелить в свою бутыль, он проворно обхватил её рукою за талию и слегка повернул к себе, верно, чтобы поцеловать в уста. В следующую секунду он получил резкий и сильный толчок в грудь (такой силы он, право, не ожидал от благовоспитанной барышни) и едва ли не отлетел в сторону.
– Не слишком ли вы резвы, гражданин?! – воскликнула Мария, но не гневно, потому что сама была удивлена произведённым ею эффектом; право, ей ещё не приходилось отбиваться от развязных ухажёров. Если бы молодой человек от её толчка упал бы на землю, то она, пожалуй, стала бы ещё извиняться перед ним.
Хотя Одиль устоял на ногах, он оценил неженскую силу своей спутницы и тотчас же понял, что совладать с нею будет непросто. Всё же он не думал отступать: его мужская гордость ни на секунду не могла допустить столь явного поражения.
– Дорогая Мари, – сказал он, вновь приближаясь к нашей героине, – если вы думаете, что у меня недостойные помыслы, то уверяю вас, что это не так. Я человек чести, и в доказательство тому готов немедленно отправиться к вашему отцу, гражданину Рише, чтобы испросить у него вашей руки. Что вы скажете на это?
Торжественный тон, в котором были произнесены эти слова, должен был рассеять малейшие сомнения насчёт серьёзных намерений жениха.
– Неужели, – молвила Мария с невольной улыбкой, – в этом благородном порыве вы даже не доедете до Парижа?
– При чём тут Париж?! – воскликнул честный кавалер, дрожа от волнения и заглядывая ей в глаза. – Речь идёт о нашей с вами судьбе, Мари. Я предлагаю вам руку и сердце.
И,
