и телесным. Лишь позднее несчастный в своем безумии стал различать запахи, отделяя их один от другого, смакуя их и находя прорывавшиеся сквозь весь этот поток нестерпимой и тошнотворной вони ароматы свежих трав, пробившихся сквозь толщу громадных каменьев, мха, что окутал целиком западную стену башни, и маленьких растений на глиняном полу, название которых, как он ни силился, все же не смог вспомнить.
Но прежде чем продолжить наше повествование, нам следует узнать, кто же такой Медат и как он оказался в столь плачевном положении.
Медат, сын Нария, был прежде из числа телохранителей царя Муваталиса. С ранних лет, будучи одарен в военном искусстве, он легко освоился с управлением колесницей и, по рассказам его товарищей, сшибал на ходу мишень на расстоянии в триста шагов, уже будучи подростком. В течение своей военной карьеры он стяжал почет и заслужил уважение жителей Хаттуссы. Но в зените своей славы, спустя двадцать восемь зим с момента рождения, Медат был вынужден расстаться с военным ремеслом и заняться делами мирскими. Незадолго до этого его отец, грозный Нарий, испустил дух под сенью спокойных старческих лет, а все его братья один за другим сложили головы на разных полях сражений. Последним покинул мирскую жизнь старший из братьев, Наким. Сражаясь с шарденами[14] у южных границ Анатолийских равнин, Наким, сын Нария навсегда упрочил славу своего имени и своего отечества. Уцелевшие в этой кровопролитной схватке рассказывали с неподдельным трепетом, как он, стоя среди поверженных врагов, лишившись одной руки и пораженный тремя стрелами в грудь, разрубал ахейцев[15] своим громадным двуручным хопешем, при этом ободряя своих ратных товарищей хеттским боевым кличем: «Жить свободно или умереть достойно, иного нам не дано!»
Никто и ничто не могло сломить его волю, и бесстрашен он был перед всяким врагом. Так он сеял страх и смятение среди неприятеля, покуда серпоносная колесница, проносившаяся по рядам, не отрубила ему обе ноги. Тогда и только тогда Наким, сын Нария, рухнул наземь и испустил дух.
После битвы, как только рассеялось зарево, войны и соратники павших в бою товарищей с обеих сторон стали уносить с поля боя раненых и тела покойных собратьев. Когда нашли Нария, он лежал среди груды перемешавшихся трупов товарищей и противников без руки, без обеих ног, с тремя стрелами в груди. Но лицо его не исказилось в предсмертной агонии, как это обычно бывает с теми, кто в последние мгновения тщетно цепляется за жизнь, а светилось приветливой и добродушной улыбкой благочестивого воина, который жил свободно и принял смерть с решительной готовностью и благоговением.
Его бренные останки похоронили с подобающими герою почестями близ кургана Изалыкай. В его честь семья сынов Нария стала зваться Домом трех стрел. А Фидара, скорбящая жена выдающегося хеттского война, посадила у Львиных ворот дерево в память о его подвигах.
С тех пор Медат стал отцом семейства, как самый старший из мужей своего
Шерданы, или шардана, – один из так называемых народов моря, по древнеегипетским источникам, населявших Средиземноморье во II тысячелетии до н. э. Шерданы, промышлявшие пиратством и участвовавшие во вторжениях на территорию Египта, были разгромлены Рамзесом II, Мернептахом, Рамзесом III и постепенно становились источником пополнения личной гвардии фараонов.
Ахе́йцы или ахея́не (др. – греч. Ἀχαιοί, лат. Achaei, Achivi) – наряду с ионийцами, дорийцами и эолийцами являлись одним из основных древнегреческих племён. Предки ахейцев изначально обитали в районе Придунайской низменности или даже в степях Северного Причерноморья[1], откуда они мигрировали в Фессалию
