состоится Совет старейшин и судить будут на нем эту блудницу, как там ее?
– Семиду, – подсказал кузнец. – Да, слыхал, и что же?
– Так ты пойдешь на Совет? – спросил Кисарий, посмотрев на него жалобным взглядом.
– Так-так, стало быть, ты туда собрался? Ну чего же тебе дома не сидится, дуреха, что ты забыл на этих собраниях? – негодовал кузнец. – Там то и дело обсуждают дела военные, а я, как ты знаешь, не желаю слышать истории о том, как мое железо в руках героев погубило сотню несчастных.
– Прошу тебя, выслушай меня, Карнава, а уж потом решишь, идти со мною или нет, – жалобно взмолился гончий. – Никто не знает, но после несчастья в Нижнем городе я по приказу Диокла посадил Семиду в одну из пустых клеток для львов.
При этих словах Карнава выпучил свои голубые глаза от удивления.
– Все бы ладно, ведь воля отцов для нас закон, – продолжал тем временем Кисарий, – но случилась беда, мой дорогой друг, и, боюсь, виной этому моя неосторожность и расторопность.
– Я слушаю.
– Стало быть, позавчера ночью я, оставив прислугу, вышел из дома с целью возлиять благородные напитки в честь Сета. В спешке я приказал носильщиком доставить меня в ближайший дом увеселений. Там нас ожидал радушный прием, и, признаться, навеселился я на славу, А этот юнец – шут, ну, тот, который со слоненком с месяц назад выступал на выставке диковинных зверей. Он тогда такое исполнял, что я диву давался, – начал было говорить совсем о другом старик, но Карнава прервал приятеля, зная его дурную привычку переходить с одной истории на другую.
– Киса-а-арий, – посмотрел на него с упреком кузнец, – давай ближе к делу, я знаю, как ты любишь эти свои истории рассказывать, причем почему-то умудряешься все время подавать их вперемешку друг с другом.
– Прости мой старческий ум, дружище, он порой уносит меня куда-то не туда, – в смущении и с горечью произнес гончий. – Что ж, ночка выдалась праздная. Я выпил чуть больше, чем полагается пить порядочному человеку преклонных лет. Да что уж там греха таить, я напился до такой степени, что оказался не в силах припомнить никаких событий. Помню только, как проснулся в канаве за городом, рядом с лагерем странствующих торговцев. Все мое платье было испачкано и смердело мочой и вином. Немного погодя, я, наконец овладев собой, стал в спешке проверять свои карманы. Они оказались пусты. Но больше всего я ужаснулся, обнаружив, что связка ключей от моего загона со львами и всего дома оказалась утеряна. Стало быть, я из последних сил побрел к своему дому.
Двери оказались отперты, и все мое немногочисленное добро было украдено. Опасаясь худшего, я пошел проверить своих львов, но, к моему счастью, все они были на месте. Я и позабыл о том, что в одной из клеток заточена Семида. Лишь собравшись покинуть загон, я услышал приглушенный женский плач.
Клетка, в которой она находилась, была в самом конце помещения, и туда не падал свет, так что я ее сперва совсем не заметил. Но, услышав ее всхлипывания и вздохи,
