пасущихся овец. Воздух был свеж и наполнен звуками и ароматами июньского дня.
Боль в голове Люцифера утихла, и Колитон представлялся ему теперь вполне приятным местом.
Он был увлечен этой девушкой, но все еще не до конца понимал почему. До сих пор он отдавал предпочтение более ярким женщинам, хотя изящная грация Филлиды Тэллент определенно действовала на его мужское естество. Однако он не был уверен, что нравится ей. Вспыльчивая, легковозбудимая, умная и невинная, она не делала никаких попыток привлечь его внимание. Это не было похоже на шутку. Может быть, удар по голове подействовал на него сильнее, чем он предполагал? Во всяком случае, Люцифер был взволнован, идя позади своей спутницы и наблюдая, как легкий ветерок прижимает к ее бедрам платье, порой слегка приподнимает подол, приоткрывая стройные ножки.
Подъем на холм способствовал избавлению от мрачных раздумий и приносил облегчение голове, но напряжение в чреслах росло с каждым шагом. И эту боль уже невозможно было облегчить. Он посмотрел вперед и попытался изменить направление мыслей.
Они вошли в церковь и направились прямо к алтарю. Захватив по пути какую-то вазу, Филлида вошла в открытую дверь, ведущую в маленькую боковую комнату.
Люцифер же уселся на скамью. Небольшая церковь была украшена резьбой и витражами. Самым красивым было окно над входом. Хорошо, что отпевание Горация должно было проходить именно здесь; ему пришлось бы по вкусу убранство этой церкви.
Совсем иная красота вновь завладела вниманием Люцифера, появившись в дверях.
Филлида вздрогнула, почувствовав чье-то прикосновение в тот момент, когда пыталась справиться с огромной вазой.
– Позвольте мне.
И она позволила. Звук его голоса прошел волной по ее позвоночнику, и все нервы завибрировали в ответ. Не говоря ни слова, она пересекла ризницу и вышла во двор через открытую заднюю дверь. Указав на груду увядших цветов, она попросила:
– Просто бросьте это здесь.
Он так и сделал. Она забрала вазу у него из рук. Без всякой просьбы он взялся за ручной насос и направил струю воды, чтобы она могла сполоснуть вазу. Благодарно кивнув, Филлида вернулась в ризницу.
Люцифер замер в дверях. Опираясь плечом о косяк, заслоняя свет, он наблюдал за девушкой.
Ризница сразу стала очень маленькой, и осознание этого кольнуло ее.
– Похороны состоятся завтра утром. Я пошлю цветы пораньше – в такую погоду они быстро вянут… – почти бессвязно лепетала она.
Да что же это? Она никогда в жизни не была так смущена!
– …Особенно если их не успели сорвать до восхода солнца.
– Значит ли это, что на рассвете вы будете порхать среди цветов?
Она хотела взглянуть на него, но не смогла.
– Разумеется, нет. Наш садовник знает, когда нужно срывать цветы.
– А-а, тогда, конечно, нет необходимости вставать так рано.
Именно тон, тембр его голоса придавал словам такую многозначительность. На миг Филлида застыла, обхватив вазу, затем поставила ее на полку и обернулась.
