Театре балета Дворца культуры имени Горького, вот!
«Да что ты? Замечательно! – преувеличенно радовалась Мама. – Это из «Дочери снегов» Минкуса, да?»
Это была хорошая новость: в то время там был сильный, практически профессиональный коллектив, там начинал уже очень известный Григорович22, и постановка начинающего хореографа, вчерашнего учащегося, была серьёзной ступенькой… но на какой лестнице? Куда она вела?
Вместо прямой и понятной дороги перед ним оказалась какая-то странная полоса препятствий… впрочем, пусть будет Консерватория.
«Это тоже опыт, Вася, тебе он пригодится, ты поработаешь там, а потом… мало ли, всё может измениться», – утешали его расстроенные (ничего нельзя сделать: партком сильнее искусства!) педагоги.
Встреченная в коридоре Клушина прошла мимо, не поздоровавшись, улыбнулась язвительно, как классическая коварная злодейка.
«Нельзя распускаться, нельзя показывать всем, что тебя удалось победить, что ты огорчён! Что какая-то Клушина смогла испортить тебе жизнь, да пошла она! В Вагановское поступил не сразу, и это переживу! Я ещё всем докажу…» – твердил он сам себе.
И вот он уже на выпускном, в том самом, шикарном, сшитом Мамой «по блату» у знакомого портного, пиджаке, с романтическим кружевным воротником батника, в моднейших брюках «клёш» – только туфли были старенькими, не удалось достать ничего получше, но кто их видит?
– Вась, пиджак – супер! Просто отпад, дай завтра надеть! – потом он иногда одалживал его приятелям и брату, идущим на свидание: весь мир театр, и костюмы должны соответствовать ролям.
Время ученичества позади, диплом в руках, и больше не будет ежедневных уроков, не нужно будет каждое утро прибегать сюда, в это ставшее вторым домом здание… на душе было смутно: не такая уж радость – этот выпускной вечер, скорее печаль и невнятная тревога. Не остались ли позади лучшие годы?
Вспоминался зимний лагерь в Толмачёво, где они получали короткую передышку: десять дней можно было просто бегать, отдыхать, не бояться сделать лишнее или неправильное движение, играть в снежки, как все дети… через много лет Принц из его екатеринбургского балета «Катя и принц Сиама» будет втянут в игру в снежки: ничто не проходит. А ещё позже, в Берлине, дети двадцать первого века, танцующие в его «Щелкунчике», скажут, что не умеют играть в снежки, что девочки не знают, как укачивать куклу… «Вот у кого потерянное детство, боже мой!.. А мы были очень счастливы!»… Ах, эти каникулы зимой, и летний отдых в пансионате для тех, кто был занят в спектаклях Кировского: весь день можно бездельничать и гулять, а вечером танцевать… но закончилось детское счастье.
Все поздравляли его с окончанием ЛАХУ.
Впереди было неизвестное и не такое блестящее, как он ожидал, будущее; друзья разъезжаются кто куда; уедет в свою далёкую Мексику милая темноглазая Кармен (нет, ничего серьёзного, но было приятно чувствовать себя любимым!); педагоги будут с той же любовью и тем же вниманием заниматься с новыми
