наконец спросила она.
– Не скучаю. У него новый бзик: Генка Филиппов пытался его убить. Какую-то там экспертизу они частным образом проводили с машиной. Дура я, нет, чтобы вывезти эти останки на свалку, в гараже хранила. Главное, и вердикт-то ничего определенного не говорит: то ли кто специально с тормозами поработал, то ли оно так и былó.
– Экспертизу? – Дани заинтересовалась. – Частным образом? Это кто ж вам экспертизу устроил?
– Волошин Петр Степанович. Частный детектив, бывший мент.
– Хм! Искандер присоветовал?
– Он, кто ж еще?… А Гена, говоришь, воображает, что жена его жива?
– Не то чтобы жива… Он ведь не ходил её опознавать, когда её из реки выловили. Я ходила с её мамой, Фатымой Сафовной. Она ж неделю в воде пролежала, пока её нашли. В закрытом гробу хоронили.
– Я до сих пор поверить не могу, что Фирки уже нет. Так и стоит перед глазами. И почему-то я её вижу в тот день, помнишь, когда она выиграла городское первенство по бегу с барьерами – пятнадцатилетняя такая красотка, спортивные трусы с разрезами, длинные загорелые ноги, белые носочки, волосы конским хвостом. А какие тогда у нее были роскошные волосы! Темное тусклое золото, в парикмахерских такой цвет называют то ли лесной орех, то ли полированный орех. Ни у кого я не видела такого чудного оттенка.
– Да; и эта дура потом стала нещадно красить свои прелестные кудри в омерзительные цвета. И бляндинкой побывала, и рыжей, и даже ярко-красной.
Ритм «Болеро», завораживающий и однообразный, вплетался в наш разговор, как третий собеседник.
– Ну, что Гена наш начал пить горькую, всем известно…
– Вот и на этой почве у него мозговые центры с места стронулись: блазнится ему, что вместо его жены похоронили кого-то другого. И он почему-то до такой степени в этом уверился, что даже хочет произвести эксгумацию. И доказывает нам, что он видел Фирку пару раз на улице, она даже ручкой ему сделала, и что она ему звонила, и что домой заходила в его отсутствие, и унесла любимую сумочку, белье и косметику. И даже как вроде записку оставила, только он почему-то записку эту нам не показал.
– Значит, переживает, бедняга. Кто бы подумал – жили как кошка с собакой, разводиться собирались, и вот, поди ж ты!
Дани прилегла, откинувшись, и подняла голову к небу, к почти полной луне на тревожном и грозном небе. Бледно-розовый отсвет уже умершего заката упал ей на лицо:
– Генка разводиться не собирался. Он собственник, как и всякий настоящий мужик. И очень ревнив. Уж не знаю, как это он не знал до женитьбы, что Фирка пол-Казани перетрахала.
– Это уж да, точно. У нее этих любовников было, как в Бразилии Пэдров.
– Она ничего не скрывала, просто не придавала этому особого значения. Мало-помалу до Генки дошли списки Фиркиных любовников. Многих он знал чуть не со школы, со многими на почве бизнеса общался, были и известные люди.
– Сдается мне, – сказала я, усмехнувшись – что Фирка
