Зачем действовать без удовольствия?
– Да нет же, но веселье и удовольствие не лишними будут. – Илья невольно призадумался. – Вот теперь позабыл всё. Ты перебила меня!
– Я не перебивала тебя, но предложение твоё мне нравится, – честно ответила я и испытала тягостное смущение от того, что, возможно, единожды увидев мою абсолютную неподготовленность к тяжким физическим нагрузкам и трясущееся тело, словно желе, и лицо кирпичного цвета, Илья переживёт досадное разочарование. Он возлагал на меня большие надежды, которых достаточно было для мерцания крохотной искорки янтаря, каким оттенком переливались его невыразительные, но блестящие глаза.
– Тогда до завтрашнего денька?
– Почему ж до завтрашнего? Я готова позаниматься ещё немного. Выпить бы только.
– Тогда погоди, – сказал Илья, заторопившись, – я по-быстрому принесу тебе воды, и мы можем отправляться. – Он тотчас оказался за забором, добежал до лестницы и, стремительно миновав её, исчез за дверью.
Я удивилась его невероятной подвижности, которую он тщательно скрывал, когда оказывался со мной наедине.
Илья вернулся, подал оранжевую керамическую кружку, наполненную свежею хрустальною водой. Я с жадностью выпила её до дна. Унеся кружку в дом, Илья снял красную панамку и небрежно бросил её на скамью, спина которой в левом верху была оплетена искрящейся ажурною паутиной.
– Ну что, готова? Только не несёмся сломя голову, иначе дыхания хватит ненадолго, – предупредил он меня.
– Это кому не хватит? Мне на всё хватит.
– Хватит, так хватит.
***
Небо над Зелёной Долиной прояснилось. Плохо удавалось ветру охладить нас. Я изнемогала от немилосердного зноя, который обжигал мелкие домики, тесно примыкавшие к ним пристройки с потихоньку рушившимися кровлями и зияющими оконцами в крашеных рамах, бледно-зелёные, рыжие, тёмно-жёлтые травы с кишащими в них всевозможною живностью и сытых домашних любимцев с лохматыми лапами. Лучи отражались ослепительным сиянием в защитных очках случайного прохожего. Моё дыхание постоянно сбивалось, и я поворачивала голову влево, чтобы оценить состояние Ильи. Не сказать, что наш безостановочный бег безумно радовал его и дарил беспредельное блаженство. Он прогонял прочь собственную усталость и, не останавливаясь, обтирал влажное бледное лицо и шумно втягивал воздух.
Силы мои были на исходе, и я сухо закашлялась. Приостановившись возле обшарпанной водяной колонки (недавно здесь кто-то набирал воду, и по земле расползались крупные тусклые кляксы), я приложила ладошку к колющему толстому бочку и сомкнула глаза. Илья стоял близко неподвижно, напоминая жутковатым видом игрушечного солдатика – ручки по бокам, ножки вместе. Я крепко схватила его за нос и тотчас отпустила. Илья в ответ гневно дёрнул меня за крошечный мизинец.
– Устала? Так и знал, что выдохнешься полностью! – проговорил он, довольствуясь невероятною выносливостью.
– Я не выдохлась вовсе! Ноги заболели. А ты, как погляжу, ещё готов побегать?
