ей понравилась, – сказала Юленька. – Из неё вышел бы смирный питомец. Да вот может она попортить листочек.
Я кивнул, и мы отправились сквозь расступавшиеся перед нами подсолнухи.
Солнце не изменило своего положения, когда я и Юленька дошли в ту часть поля, с которой уже виднелся её конец и вековые липы, и мощные раскидистые дубы, и полностью цветущие клёны, сквозь ветви каких лился золотистый нектар. Юленька заметила чего-то необычного, начерканного на земле. Она опустилась на корточки (подол платья её собрал пару быстрых жучков, что не превышали размеров и кругляшек самых мелких в мире пуговиц), поставила гусеницу и провела ладонями по крошечному рисунку водоворотика, нацарапанному, скорее всего, сухою корявою веткой, выброшенной здесь же неподалёку в тенистые заросли. Я занял низкое положение и с долей ленивой скептичности проговорил:
– Здесь успели поиграть дети.
– Какие у них интересные игры! У меня таких никогда не было.
– Так ведь это лучше, чем они в лес на поиски чародеек бегать будут.
Юленька погрузилась в продолжительные раздумья. Я тронул её разгорячённое плечо, и губы мои тотчас растянулись в доброжелательной и ласковой улыбке, которая устранила всякое волнение моей спутницы. Она быстро устранила руку, забрала гусеницу и, поднявшись, скинула жуков, упрямо карабкающихся вверх по коленям. Я видел, как поубавился её энтузиазм, и потому немножко расстроился.
***
Дома меня ждал один отец. Анастасия позвонила ему по телефону и предупредила, что задержится малость у старой подруги, только-только приехавшей с отдыху и подцепившей оттуда, как ей самой почудилось, неведомую болезнь, при которой портится настроение, нет сил чего-нибудь поделать, а на теле наблюдаются высыпания. Егор не поверил ей на слово и попросил передать трубку женщине, чтобы удостовериться в искренности и честности жены. Внутренно он мучился от жгучей ревности и, как бы ни стараясь, не мог побороть её, иногда слабо надеясь на то, что в одно утро, распахнув оконца в комнате, он порадуется прекрасному дню и крупной мухе, залетевшей в форточку, и никогда более не приревнует жену к кому бы то ни было. Выяснилось, что Анастасия правда находилась у тёзки и вела разговор с ней насчёт современной медицины, и беспощадно критиковала её, мол, недостаточно сегодня квалифицированных специалистов и некому обыкновенных людей вылечить от обыкновенной простуды!
В этот весёлый и жаркий день, который запомнился мне прогулкой с Юленькой, я ужинал с отцом и сосредоточенно внимал его разговору. Он рассказывал о том, как встретился с моей матерью, и как безумно полюбил её за глаза и исключительную обаятельность, какая вызывала в нём чувство непонятной взволнованности. Я ощущал себя неловко и поедал тушёное мясо и овощи, приготовленные Анастасией вчерашним днём. После отец стал настойчиво расспрашивать обо мне и Юленьке.
– А какая она? О чём любит поговорить? У неё есть какие-нибудь вредные привычки?
– Тихо, тихо. Давай не так быстро. Она ведь хорошенькая, пап, но
