сегодня ж Чистый понедельник, положено зубы прополоскать после скоромной пищи, – оправдываясь, потупился Саломатов. – А Ёлкина я вам, ваше благородие, непременно доставлю, не извольте сумлеваться.
– Я и не сумлеваюсь, – досадливо передразнил его Платон Архипович, подкрутил ус, сказал: – Веди пока Анисима Белова… Может, одумался наш арестант.
Через несколько минут урядник втолкнул в кабинет Белова, и не думавшего сопротивляться. Анисим замер на пороге, а Саломатов, увесисто ткнув его в спину, рявкнул:
– Иди, иди, душегуб! Нечего глазом-то косить!
Становой, выпроводив преданно глядевшего на него Саломатова за дверь, поигрывая в пальцах карандашиком, посмотрел на Анисима, застывшего посреди кабинета.
– Да ты садись, братец, садись, – предложил он. – В ногах правды нет…
Анисим угрюмо шагнул к лавке, сел, сложив тяжелые ладони на коленях, смотрел в пол. Когда молчание надоело приставу, он постучал кончиком карандаша по столешнице.
– Ну, давай, любезный, рассказывай, как ты старика Кунгурова колом-с…
– Я ужо говорил, – насупился Анисим. – Не трогал я энтого старого козла…
– Но, но! С выражениями-то полегче! Как-никак о покойнике речь ведешь! – прикрикнул становой пристав. И снова улыбнулся. – Ладно… Расскажи-ка еще раз, как вы расстались с Ёлкиным и что ты после этого делал.
Анисим вздохнул:
– Говорил же… Увидел Кунгурова и побежал за ним. Куда Терентий делся, и не знаю. Отстал, видать.
– Ну вот видишь, – удовлетворенно подхватил Збитнев. – Побежал за Кунгуровым… И колышек, должно быть, прихватил?
– Ваше благородие, я же ужо говорил! Кол-то я выкинул, когда мы с Терентием к вам пошли. Он и уломал выкинуть.
Збитнев вскинул брови:
– Уломал, говоришь? Выкинул?
– Ну да… – кивнул Анисим.
– А каким же образом на нем кровь оказалась, любезный? – Збитнев в наигранном недоумении развел руками. – Объясните.
– Откедова же мне знать?! – зло буркнул Анисим.
– Кому же, как не тебе, братец, знать-то? Ведь это ты за стариком Кунгуровым бежал.
– Так я опосля потерял его из виду, – пожал плечами Анисим.
– Что ж, он сквозь землю провалился?
– Не знаю… Может, схоронился куда…
– И ты, конечно же, развернулся и пошел домой?
– Зачем? – чувствуя, что его пытаются поймать на слове, набычился Анисим. – Не мог я…
– Что так? – умело изображая удивление, поинтересовался Платон Архипович.
– А то не знаете, – еще больше нахмурился Анисим.
– Даже не догадываюсь, – развел руками пристав.
Белов зыркнул глазами, зло ответил:
– На дочь снасилованную смотреть не мог!
– Понятно, – протянул Збитнев. – Оттого-то старика и не пощадил…
