style="font-size:15px;"> Когда полиция удалилась и вопросы прекратились, наступила реакция. Старшая сестра в Дальдорфе вспомнила, что фройляйн Унбекант в первые дни ее пребывания в клинике находилась в состоянии тяжелой депрессии. По целым дням ее невозможно было убедить отвернуться от стены. Она не ела и не пила. Она не могла спать. Стоило ей заснуть, ее начинали мучить кошмары. Она закрывалась одеялом с головой и укладывала подушки, образуя нечто вроде баррикады; сестрам приходилось изгибаться, чтобы поговорить с ней. Они называли ее leidend – страдающая. «Страдалица», «страдальческий тип».
Теоретически все больные в Дальдорфе должны были работать, заниматься чем-то – стирать и чинить белье, убирать палаты и территорию, – но фройляйн Унбекант редко в этом участвовала, и никому в голову не приходило ее заставлять. Это означало бы нарушить ее «неприкосновенность». Сестры затруднились бы объяснить почему, но они никогда не пытались принуждать фройляйн Унбекант делать что-то, что она не хотела. Она существовала отдельно от других больных. Она была не такая, как они, и не принимала участия в их нудной рутинной работе. Каждое утро ее соседки с трудом выстраивались в конце палаты и выходили на прогулку. Фройляйн Унбекант никогда не ходила с ними. Только когда врачи настояли, чтобы она гуляла в саду для здоровья, она согласилась, но на своих собственных условиях. Она выжидала, пока остальные вернутся, и только тогда выходила «одна, в сопровождении сестры».
Имеется фотография фройляйн в саду Дальдорфа на втором году ее там пребывания, когда у нее несколько улучшилось настроение и она подружилась с сестрами. Девушка слегка отвернулась от объектива, одна рука придерживает неуклюжий больничный халат, на лице – абсолютная покорность. Лицо могло бы показаться миловидным, не будь оно таким измученным. Профиль мягкий и выразительный, но щеки одутловаты, и волосы стянуты назад, открывая слишком высокий лоб. Сестры слышали, что фройляйн Унбекант выщипывала волосы надо лбом. Они также слышали, что когда в клинике ей удалили семь или восемь зубов – фройляйн Унбекант постоянно страдала зубной болью, – она нисколько не возражала. Одна из сестер утверждала, что один совершенно здоровый передний зуб был удален по собственной просьбе фройляйн Унбекант, желавшей изменить свою внешность. У нее это была навязчивая идея: чтобы ее не нашли, нужна полная анонимность, лучше вообще исчезнуть. Но в конце концов она не выдержала. Вероятно, ей можно будет покинуть когда-нибудь клинику, но не раньше, чем «времена изменятся». А почему? Потому что ее могут убить. Она часто говорила, что боится «газет», «прессы». И вот что сестры в Дальдорфе хорошо запомнили: «Она боялась, что ее узнают и вышлют в советскую Россию».
Фройляйн Унбекант много чего порассказала сестрам за последующие недели и месяцы, убедившись, что они не обманут ее доверия. Она начала просить у них журналы и книги – неважно какие, всё, что у них было, – и проводила время за чтением в маленькой библиотеке Дальдорфа.
Сестры признали в ней неглупую женщину, «любезную, учтивую, благодарившую за
